Техника и технологии - предмет этики

Техника как проблема этики - это феномен новейшей эпохи. В прежние времена техника не давала оснований для ценностного осмысления, по крайней мере, за пределами своего инструменталь­ногои прагматического смысла.

По мнению Э. Агацци, в основе пессимизма в отношении тех­нологий лежит страх, вызванный безмерным оптимизмом в сфере внедрения новейших достижений науки [1, с. 176-177]. С одной сто­роны, страх - не самое лучшее основание для морального сознания и вообще рефлексии. Но с другой стороны, страх - это непосредствен­ная реакция на действия, индикатор положения органической систе­мы в динамической среде. Эмоциональность - это естественный и

культурно усвоенный механизм оценки среды и условий жизнедея­тельности. Он лежит в основе практической рациональности и ин­туиции. Сегодня эта форма рациональности маргинализируется под действием распространяющейся технической рациональности в оцен­ке рисков и опасностей [1, с.

Оптимизм и пессимизм по поводу техники и технологии во многом определяется тем, в каком качестве и на основе каких прин­ципов субъект выстраивает моральное измерение проблемы. Многие авторы, несмотря на существенные расхождения их философских оснований, образуют лагерь рационально-критического отношения к технике и технологиям, занимая позицию, которую Й. Барбур опре­делил как контекстуализм[2, с. 28-30]. Эта позиция рассматривает проблемы технологического будущего как отражение места и функ­ции технологий в контексте общественных отношений. Оптимизм и пессимизм по поводу научно-технического прогресса - это эксцессы на функции моральной рефлексии, крайности, порождаемые той или иной формой заинтересованного вовлечения в техно- технологический мир. Выраженные формы оптимизма и пессимизма выглядят как неполноценные образы, аналогичные сциентизму и ан­тисциентизму по отношению к науке. Научно-технический песси­мизм - это закономерное вырождение бездумного оптимизма, догма­тического возвеличивания технологии. Примером отчаянной попытки разрешить противоречие является религиозный эскапизм, опираясь на который некоторые христианские группы отказываются от техни­ки, считая, что она подменяет религиозные ценности спасения и вы­ступает источником ложных надежд, прометеевой гордыней. Песси­мизм превращается в несчастное сознание современной эпохи: необ­ходимое, а нередко и желанное технологическое будущее оборачи­вается осознанием невозможности овладеть полнотой его возможно­стей и преодолеть его опасности.

В основе как оптимистических, так и пессимистических оце­нок научно-технического прогресса лежит общая прогрессистская

установка, признающая как факт дальнейший научно-технический прогресс.

Течение научно-технического прогресса на протяжении ХХ в. непрерывно питало оптимистическое восприятие техники, несмотря на периоды массового разочарования, вызванные мировыми войнами и глобальными рисками ядерной катастрофы вроде Карибского кри­зиса. Прогресс побеждал пространство и выводил человека в космос (автомобиль и космический корабль), устранял ограничения естест­венных интеллектуальных способностей индивида и разрушал физи­ческие барьеры коммуникации (ЭВМ и сотовая связь), расширял го­ризонты познания (электронный микроскоп и телескоп Хаббла). Со­временная техника и технологии обещают человеку новое постчело­веческое будущее.

Пессимизм не опровергает, а негативным образом утвержда­ет научно-технический прогресс, видя в нем гримасу «Терминатора» или убийственную непосредственность «плохого робота» Блинки^[1]. Кстати сказать, концепции, моделирующие пределы технологическо­го роста, не обязательно следует определять как проявление песси­мизма в вопросах научно-технического прогресса. Вернее считать их формой скептического отношения к убеждению, что современный научно-технический уровень достаточен для решения насущных про­блем человечества (перенаселения, бедности, болезней, стихий при­роды и др.). Некоторые исследователи говорят о замедлении темпов научно-технического прогресса, что делает многие оптимистические и пессимистические сценарии, по-видимому, неосуществимыми, а спор о них бессмысленным. Этой точки зрения придерживается, на­пример, М. Хазин [19]. Согласно его взглядам, нынешний уровень научно-технического прогресса обеспечен высокой степенью разде­ления труда, достигнутой в предшествующие десятилетия за счет расширения рынка, финансовой политики и искусственного стимули­рования частного спроса. Сегодня эти механизмы исчерпали себя и перестали работать, спровоцировав жесточайший мировой кризис.

реально, по оценкам Хазина, что проекты космических полетов оста­нутся неосуществимы, хотя Интернет человечество постарается со­хранить.

В феномене научно-технического оптимизма и пессимизма есть как объективные, так и субъективные основания. Техника, нау­ка, технологии - все это способы осуществления человеком разви­вающихся потребностей. В них выражается как естественная состав­ляющая человеческой деятельности (человек действует в природе, воспроизводя и присваивая в технических формах ее закономерные свойства и связи), так и социальная (в продуктах научно­технического прогресса находит выражение совокупный характер производительных сил общества и форма общения). Перспектива двойственного отражения научно-технического развития в сознании задана противоречиями функционирования техники в обществе и неоднозначностью того, как это развитие сказывается на судьбах людей. Разорванное сознание - это валидное понятие для современ­ной метаморфозы того, что Гегель определил как несчастное созна­ние, раздвоенное между идеальной целью и осознанием ее недости­жимости. В отличие от этого состояния, в котором дух движется в сфере чистого целеполагания, современное разорванное сознание мечется в гранях материализованного противоречия техники и тех­нологий.

Онтологизация христианского настроения позволяет лучше понять феномен научно-технического оптимизма и пессимизма. Вме­сто Бога в этом сознании выступает технологически опосредованная субъектность человека в его претензии на господство над природой. Оптимистический технический пафос - суть веры человека в господ­ство над собственным творением. Пессимизм, напротив, есть траги­ческое восприятие техники и ее влияния на человека. Во многом эти формы сознания воспроизводят новоевропейский оптимизм и скепти­цизм по отношению к знанию, науке и человеку.

Конечно, важно учитывать разницу между настроением обы­денного сознания, т.е. социально-психологическим измерением от­ношения человека к технике, и идеологической, в том числе философской оценкой техники.

негативных последствий, с другой стороны (как определившихся в историческом опыте, так и тиражируемых массовой культурой).

Немаловажен также эффект, производимый мировоззренче­ским содержанием оценок. Религиозно-эсхатологический взгляд на технику видит в ней зло, умноженное неискоренимой греховностью человеческой природы, саморазрушение плотского человека. Про­грессизм видит в проблемах технического развития лишь отражение социальных противоречий эпохи, преходящую форму, преодолимую в будущем, в том числе благодаря науке и технике.

Оптимизм и пессимизм представляют собой формы ложного сознания, рефлексию с позиции субъективного видения проблемы. Можно согласиться с мнением Э. Аггаци о том, что в основе песси­мизма по поводу науки и технологии лежит страх, возникший в ответ на культивируемый оптимизм и его последствия [1, с. 176-177]. На­учно-технический оптимизм недостаточно чувствителен к эмоцио­нальной и моральной стороне технического. Пессимизм, наоборот, акцентировал внимание на этической стороне. Оптимизм соответст­вует доминанте экономической ценности техники и технологии в ин­дустриальный век научно-технической революции. Пессимизм же есть в большей степени порождение кризиса индустриальных об­ществ, неоправданных надежд индустриализма для слаборазвитых стран, катастрофического сознания и эсхатологических предвидений постгуманистического будущего для экономически благополучных стран.

Рационально-критическое отношение к технике требует идти от действительных отношений между людьми, сложившихся по пово­ду техники, к преодолению существующего отчуждения техносферы и личности. В этом отношении научно-технический оптимизм и пес­симизм выступают отражением единого непрерывного противоречия современного мирового сообщества.