1. В поисках социологической теории

Бурное развитие эмпирической тенденции в американ­ской социологии, начавшееся в 20-х годах, прогрессиро­вало и на протяжении двух последующих десятилетий. Сложилась определенная традиция, которая рассматри­валась европейскими буржуазными социологами долгое время как специфически американская традиция.

Однако, как мы уже видели, характеризуя содержа­ние и методы эмпирических исследований, очень быстро выяснилось, что результаты их отнюдь не явились сколь- ко-'нибудь значительными прежде всего в плане их прак­тической ценности. Но не оправдались надежды также и в той части, где было обещано бурное развитие самой социологической теории на базе эмпирических исследо­ваний. Формула, которая долгое время была своеобраз­ным знаменем эмпириков, гласила: «Сначала накопление эмпирических данных и лишь затем на их фундаменте развитие теории».

Совершенно определенно говорит о существовании такой ориентации Р. Миллс. Он отмечает, что у сторон­ников эмпирических исследований сложилось убеждение в том, что задача заключается на современном этапе

лишь в накоплении фактов и лишь в «должное время» факты, накопленные подобным образом, будут сведены к «общим законам». «Этот способ обоснования, на мой взгляд, — говорит Миллс, — изображает развитие социо­логии как странное нагромождение строительного мате­риала» ¹. Здесь в общем очень точно показано, что замы­сел, лаконично сформулированный таким образом, не реализовывался ни в одной части: теория «самопроиз­вольно» не рождалась, несмотря на накопление огром­ного количества фактов, и даже сами исследования начинали зачастую вырождаться в лишенные какого бы то ни было значения описания.

C 40-х годов все чаще и чаще начинают раздаваться сначала недоумевающие, а потом и открыто критические оценки эмпирической социологии. «...В сороковые го­ды,— говорит Г. Дженсен, — это (накопление эмпири­ческих фактов. — Г А.) в свою очередь привело к раз­очарованию и к более ясному пониманию того, что если ранее социальная теория, не подкрепленная проверен­ными наблюдениями, была беспочвенной, то поиски фак­тов, не направляемые теорией, являются бесцельными, а их накопление без теоретического обобщения — бессмыс­ленным» ^[211][212]. Собственно, первые провозвестники более трезвой оценки практики эмпирических исследований по­явились уже раньше— вместе с увлечением «методоло­гией». Одной из причин ее развития и распространения явилось именно желание определенным образом усовер­шенствовать эмпирические исследования, оснастить их более продуманной и совершенной техникой, дать ей ло­гическое обоснование. Несмотря на то что методологи­ческое осмысление практики эмпирических исследований полностью игнорировало подход к ним с точки зрения содержательной социологической теории, оно по суще­ству уже ставило вопрос о необходимости определен­ного теоретического осмысления этих исследований.

Позже эти призывы становятся все более определен­ными и наконец оформляются в совершенно четкое тре­бование соединить «социальное исследование» и «со­циальную науку» («social study» and «social science»). Группа социологов, выступающая с этим призывом, ста-

новится особенно влиятельной. Р. Мертон, сформулиро­вавший эту идею еще в 1949 г. в книге «Социальная тео­рия и социальная структура», становится в известном смысле символической фигурой, олицетворяющей поиски такого соединения. Во всяком случае так же, как в 20— 30-х годах модой было безудержное восхваление эмпири­ческих исследований, с 40-х годов в своеобразную моду превращается осторожная, порой критическая оценка «примитивного эмпиризма» 20—30-х годов. В том виде, в каком эмпирическая тенденция сложилась и оформи­лась, она потеряла кредит даже в стане ее пропаганди­стов.

Главная линия поисков и раздумий представителей эмпирической социологии сегодня — это поиски социоло­гической теории. В этой связи задача марксистского ана­лиза— исследовать вопросы: как намеревается осуще­ствить эмпирическая социология свой «альянс» с теорией и каковы те теории, которые предполагают «привлечь» для этого союза? Среди буржуазных социологов сущест­вует некоторый разнобой в оценке сегодняшнего состоя­ния эмпирической социологии с этой точки зрения.

Одни считают, что современный этап — это этап уже начавшегося сближения «эмпирии» и «теории». A. Tq-

234

марс говорит, например: «...имеются признаки, что сбли­жение уже не за горами, причем «эмпирики» все больше осознают необходимость более широкой теории, а «тео­ретики» все больше сосредоточиваются на возможностях эмпирического подтверждения»¹. То же самое конста­тируют П. и Б. Вэлиен: «Современная тенденция в общей социологии заключается в сближении теории и эмпири­ческих исследований, она идет к тому, чтобы превратить здоровую социальную теорию »в основную базу практиче­ской работы, и к разработке такой теории и системати­зации результатов фактических исследований»^[213][214].

Другие заявляют, что найти пути сближения между «эмпирией» и «теорией» еще только задача, стоящая перед социологами ^[215].

Объяснение этих различий в оценке современного со­стояния эмпирической социологии следует искать не толь­ко в том, что сам процесс сложен и не всегда можно уста­новить его этапы. Дело заключается еще и в том, что существует -разный подход >к самому пониманию то­го, 'что же такое '«социологическая теория». Какую теорию «ищет» современная буржуазная социология? В частности, с какого рода теорией должны сочетаться эмпирические исследования? Для этого очень важно бы­ло бы уяснить себе общую структуру современной бур­жуазной социологии, выяснить удельный вес различного типа исследований в ней, рассмотреть различные формы преобладающих в ней социологических теорий.

Сделать это не τaικ просто, ибо относительно общей структуры, в частности американской социологии, нет ясности даже среди самих ее представителей. Поэтому тем более любопытно проанализировать схему, предло­женную однажды в беседе с советскими социологами одним из крупнейших представителей современной аме­риканской социологии — Р. Мертоном ^[216].

I. Техника исследования

Основная идея Мертона состоит в том, что во всем многообразии исследований американской социологии можно различать восемь различных типов «социологи­ческой работы». Четыре из них относятся к большому классу, который условно можно назвать «Техника иссле­дования». Здесь работы могут носить или «эмпириче­ский» или «теоретический» характер; в то же самое время они могут различаться как работы «специфические» и «общие». На пересечении двух вертикальных и двух горизонтальных рядов получаем четыре различных типа исследований техники: 1. «Специфические эмпирические» исследования касаются разработки того или иного тех­нического приема. 2. «Общие эмпирические» исследова­ния занимаются разработкой некоторых проблем мето­дики, связанных с взаимодействием различных приемов.

Другой большой класс исследований условно назван Мертоном «Результаты» (или «Получение результатов»). Все работы этого класса —это так называемые содер­жательные исследования, т. е. те, которые уже не пред­ставляют собой специально разработку формальных ме­тодик, а получают определенные содержательные ре­зультаты. Они также могут делиться на «специфические» и «общие», «эмпирические» и «теоретические». Соответ­ственно и здесь возникает четыре типа «социологической работы»: 5. «Специфические эмпирические» исследова­ния— один из самых распространенных типов исследо­вания в самых различных областях эмпирической социо­логии (именно сюда относятся все эти «типы голосования негроїв в таком-то штате» или «типы свиданий студентов и студенток колледжей» и т. д.). 6. «Общие эмпириче­ские» исследования, представляющие собой так называ­емые эмпирические обобщения — первичную обработку фактов, их классификацию, установление некоторых,

очевидных прежде всего, форм взаимодействий этих фак­тов и т. д. 7. «Специфические теоретические» исследова­ния или «специфические теории» представляют собой тот особый вид исследований, где разрабатываются обоб­щения несколько более высокого порядка, чем на стадии эмпирических обобщений, которые могут служить свое­образным «мостом» между эмпирическим !материалом и общей социологической теорией (именно в разработке этих «специфических теорий» или «теорий среднего ран­га» приписывают особую заслугу Мертону¹). 8. «Общие теоретические» исследования должны включать в себя разработку «общей, всеохватывающей теории социоло­гии», что и представляется главной задачей социологи­ческой науки.

Таким образом, общая картина американской социо­логии довольно ясно предстает из этой схемы. Огромное количество эмпирических работ как в области разработки техники, так и ∣bобласти накопления фактических дан­ных; специфически трактуемые «теоретические» работы по методологии — по существу логический анализ ме­тодов и техники; наконец, построение «теорий среднего ранга» и лишь как задача создание общей, всеохва­тывающей теории социологии — таковы основные чер­ты этой схемы. Отсюда же легко видеть, что «теорети­ческие» работы, которые и выражают поиски социоло­гической теории, могут быть — даже с формальной точки эрения — очень условно названы «теоретическими». Что касается работ по «методологии», то ограниченность их «теоретического» уровня была нами уже выяснена. Не­обходимо проанализировать теперь, как же выглядят попытки построить теории на следующих котажах».

Прежде всего при построении любой социологической теории встает проблема взаимоотношения этой теории с эмпирическим материалом. Каков бы ни был уровень обобщения, важно в принципе решить, на каких этапах исследования включается в него теория, на каких этапах осуществляется ее взаимодействие с эмпирическим ма­

териалом. Конечно, здесь многое ,зависит от самого содер­жания социологической теории, но тем не менее всегда важна и принципиальная методологическая установка. Современный этап развития эмпирической социологии — этап поисков теории — характеризуется прежде всего многочисленными «признаниями» роли теории в эмпири­ческих исследованиях. В общем можно выделить два аспекта, в которых рассматривается вопрос о роли тео­рии в эмпирических исследованиях. C одной стороны,— это проблема значения теории на разных этапах социоло­гического исследования; с другой — это вопрос о возмож­ных уровнях обобщения эмпирического материала.

В учебнике Гуда и Хатта изложению конкретных ме­тодов исследования предшествует специальная глава «Теория и факт». Содержание этой главы очень показа­тельно. Признанный одним из наиболее популярных в США учебник Гуда и Хатта полемизирует с теми, кто противопоставляет друг другу теорию и факт, кто пола­гает, что теория как «спекуляция» является только и ис­ключительно сферой философии. Гуд и Хатт категориче­ски высказываются за признание роли социологической теории. Они дают некоторые формально правильные установки относительно взаимодействия теории и факта: «...можно сказать, что факты науки являются продуктом наблюдений, которые не произвольны, но осмысленны, т. е. теоретически оправданы. Поэтому нельзя думать о факте и теории как о существующих противоположно­стях. Скорее они взаимопроникают друг друга различ­ными путями. Развитие науки может быть определено как постоянное взаимодействие между теорией и фак­том»^[CCXVII]. В этом взаимодействии теория выполняет много­численные и разнообразные функции: теория служит «ориентацией в выборе фактов» (т. е. (помогает определить объект исследования); теория создает понятийную схему, посредством которой соответствующие факты система­тизируются и классифицируются; теория суммирует за­тем эти факты или в эмпирические обобщения, или в более «высокие» системы обобщений; теория предсказы­вает факты; наконец, теория указывает на пробелы в наших знаниях.

Не менее полно определяют авторы и роль факта в исследовании. Они указывают іна то, что факты играют значительную роль именно в развитии теории, так как факты «побуждают» теорию к дальнейшему обогащению (поскольку факт часто выступает как основа открытия); факты ведут к пересмотру теории (в том случае, если они опровергают старые теоретические положения); наконец, факты «разъясняют» теорию. Все это позволяет авторам учебника сформулировать категорическую рекоменда­цию .студенту, изучающему социологию: «Студент-социо- лог не должен поэтому вставать в позу кабинетного тео­ретика, который имеет дело с важными принципами, пре­небрегая в то же время фактом, раскрытым в исследова­нии... Но также он не должен вставать и на точку зрения коллекционера фактов, который уверен в своих данных, игнорируя вопрос об их важности. Социолог должен обладать ответственностью ученого, который видит факт в теории и теорию в факте. Это много труднее, чем фило­софские спекуляции относительно реальности или кол­лекция поверхностных суждений, но это и более верно ведет к достижению научной истины о социальном пове­дении» ¹.

Сама по себе эта рекомендация не может вызвать на первый взгляд возражений, так же как и суждения отно­сительно роли теории и факта в исследовании. Некоторые аспекты значения теории в исследовании здесь действи­тельно раскрыты. Например, совершенно справедливо указано, что теория начинает «участвовать» в исследова­нии с самого начала; она помогает определить объект исследования. Это замечание очень важно. Оно, как вид­но, выражает позицию авторов, отличающуюся от пози­ции некоторых других социологов. Так, получила некото­рое распространение точка зрения, выраженная запад­ногерманским социологом Э. Рейгротским: позиция социолога в начале исследования должна быть, по его мнению, позицией «нуль гипотезы»^[218][219] (т. е. исследователь должен быть «свободным» от всяких предпосылок, когда он приступает к исследованию). Очень близкий к этому взгляд высказали когда-то и американские социологи

Томас и Знанецкий. В «Методологических предпосылках» к «Польскому крестьянину» они писали, что нужно «на­чинать с предположения, что мы абсолютно ничего не знаем о группе или о проблеме, (которую будем исследо< вать, за исключением тех чисто формальных критериев, которые дают возможность различать материал, относя­щийся к сфере наших интересов, от того, который не от­носится к пей» ¹. Впоследствии понятие «нуль гипотезы» стало официальной характеристикой позиции тех, кто проповедовал, что ум исследователя в начале иссле­дования— это настоящая tabula rasa и что эмпириче­ский материал располагается на ней без какого бы то ни было «воздействия» на него теоретических пред­посылок.

Примитивность и несостоятельность такой точки зре­ния очевидны. Она аналогична позиции старых эмпири­ков-естествоиспытателей XVIII в. Анализируя их утверж­дения о том, что при оперировании эмпирическими фак­тами они не находятся «в плену» каких-либо теоретиче­ских понятий, Энгельс писал, что в действительности же они оперируют «преимущественно традиционными пред­ставлениями, по большей части устаревшими продуктами мышления своих предшественников»^[220][221]. Энгельс отмечал далее, что даже в случае эксперимента толкование всег­да есть и есть оно в рамках каких-то, по крайней мере, ранних, теоретических представлений ^[222]. Роль теории на самых первых этапах исследования в том и состоит, что выбор объекта и сама формулировка задачи относитель­но этого объекта выражаются в пределах определенного круга понятий, т. е. по крайней мере продуктов предше­ствующих теорий. Шведский социолог Гуннар МюрдалЬ справедливо заявляет: прежде чем ответы будут полу­чены, вопросы должны быть заданы^[223]. В этом смысле точка зрения, высказываемая многими представителями современного этапа американской социологии, резко отличается от скомпрометировавшей себя позиции «ран­них эмпириков». Подтверждением этого является и взгляд, высказанный в учебнике Гуда и Хатта: авторы прямо указывают на то, что теория создает «понятийную

241

схему», посредством которой соответствующие факты си­стематизируются и классифицируются ¹.

Поэтому, если верить декларациям и заверениям, можно было бы сделать вывод, что правильное решение вопроса о соотношении теории и эмпирического материа­ла, о роли теории на всех этапах исследования найдено. Однако такое заключение было бы поспешным. Деклара­ции, приведенные выше, не реализованы. Разрыв между ними и практикой исследований социологов-эмпириков по-прежнему велик. Правда, теперь, как свидетельствует Миллс, стало считаться необходимым предпослать каж­дому исследованию хотя бы небольшое «теоретическое введение», но это остается по существу лишь данью мо­де. Миллс иронически замечает, что эти «теоретические вступления» зачастую пишутся энергичными помощни­ками исследователя и призваны создать вокруг эмпири­ческого исследования видимость «теории» или, как гово­рят, «извлечь из нее наилучший сюжет». Вступления подобного рода выглядят как простые теоретические при­вески^[224][225]. И дело здесь не просто в том, что прошел еще недостаточный срок, чтобы эти найденные, правильные идеи воплотились в ткань исследований. Дело здесь в более глубоких причинах. Проблема не может быть ре­шена практически до тех пор, пока подход к ее решению будет осуществляться с позиций неопозитивистской ме­тодологии. По крайней мере два методологических тре­бования неопозитивизма в принципе исключают решение проблемы. Во-первых, это идея о двух различных крите­риях истины—їв сфере чувственного и рационального познания; во-вторых, это противопоставление формаль­ной методологии и содержательной теории.

До тех пор пока эмпирическое исследование в социо­логии рассматривается только с точки зрения возможно­сти верифицировать его данные, пока критерий истин­ности суждения мыслится лишь в его сопоставлении C данными непосредственного чувственного опыта, в эмпи­рическом социологическом исследовании неизбежно со­храняется фетишизация факта, сколько бы теоретических обрамлений к коллекции фактов ни подбиралось. Суще­ствует принципиальное противоречие в декларациях

относительно роли теории на всех этапах исследования, если эти декларации предпринимаются при молчаливом признании неопозитивистского тезиса о возможности двух самостоятельных критериев истины — на стадии эмпирического и на стадии теоретического познания.

Точно так же существует противоречие между приве­денными декларациями и убеждением в том, что мето­дология и теория не связанные между собой вещи. Если канва теоретического рассуждения не превращается в ткань метода исследования, она неизбежно останется «внешней» по отношению к этому исследованию. Подоб­но этому и метод всегда останется неизбежно формаль­ным в таком случае. Можно признать, что социологиче­ская теория диктует нормы отбора фактов, выбор объек­та исследования, но, если метод отбора фактов или вы­бора объекта не подчинен теории, сам теоретический «контроль» над исследованием на этих этапах ста­новится фикцией. Поэтому принципиально невозможно и ликвидировать подобного рода противоречия, пока социология строится на философских посылках неопози­тивизма.

Г Мюрдаль замечает по этому поводу: «В настоя­щее время задача не заключается, как некоторое время тому назад, в относительно узкой работе наполнения «пустой коробки» теории эмпирическими данными. На­ши теоретические «коробки» являются пустыми прежде всего потому, что они не построены так, чтобы вме­щать реальность. Мы нуждаемся ∣b новых теориях, ко­торые, несмотря на их абстрактный характер, были бы более реалистичными и более адекватными фактам»^[CCXXVI]. И хотя здесь критика относится собственно к содержа­нию теорий, она вполне уместна и по отношению к «ме­тодологической теории». Как бы содержательна ни была теория, как бы верно она ни отражала реальность, она неизбежно останется «пустой коробкой», которую надо «наполнить» фактами, если ее требования не станут одновременно требованиями метода. Единственное на­учное решение проблемы дано в марксистской филосо­фии, где метод представляет собой аналог действитель­ности, где он поэтому обладает подлинной исследова­тельской силой. Сама же теория сохраняет свою цен­

ность для научного исследования лишь при том условии, что она есть не просто сумма, совокупность знаний о действительности, но и определенный метод, принцип подхода к исследованию этой действительности. Только единство теории и методологии обеспечивает определен­ный теоретический «контроль» на всех этапах социаль­ного исследования. Это единство не может быть достиг­нуто в пределах неопозитивистской философии. Поэтому оно не может быть достигнуто и в неопозитивистской социологии, что в значительной степени подрывает уси­лия буржуазных социологов «в их поисках теории.

16*

Доказательством того, что методологическая уста­новка неопозитивистской социологии о взаимодействии эмпирического материала и теоретического обобщения порочна, является и решение вопроса об уровнях обоб­щения в социальном исследовании. Выше уже говори­лось о том, что в понимании природы обобщения в эмпи­рических исследованиях буржуазная социология стоит на неопозитивистских позициях. Необходимо теперь вы­яснить, как эти позиции выглядят в связи с теми раз­думьями и поисками, которые переживает эмпирическая тенденция на современном этапе.