1. В поисках социологической теории
Бурное развитие эмпирической тенденции в американской социологии, начавшееся в 20-х годах, прогрессировало и на протяжении двух последующих десятилетий. Сложилась определенная традиция, которая рассматривалась европейскими буржуазными социологами долгое время как специфически американская традиция.
Представление об американской социологии связывали с представлением о почти сугубо прикладной дисциплине, складывающейся из тысяч и тысяч мелких исследований, выходящих из своеобразных центров «исследовательской индустрии». Сами американские социологи делали многое для того, чтобы рекламировать эту традицию и представить ее одну как «современную социологию».Однако, как мы уже видели, характеризуя содержание и методы эмпирических исследований, очень быстро выяснилось, что результаты их отнюдь не явились сколь- ко-'нибудь значительными прежде всего в плане их практической ценности. Но не оправдались надежды также и в той части, где было обещано бурное развитие самой социологической теории на базе эмпирических исследований. Формула, которая долгое время была своеобразным знаменем эмпириков, гласила: «Сначала накопление эмпирических данных и лишь затем на их фундаменте развитие теории».
Совершенно определенно говорит о существовании такой ориентации Р. Миллс. Он отмечает, что у сторонников эмпирических исследований сложилось убеждение в том, что задача заключается на современном этапе
лишь в накоплении фактов и лишь в «должное время» факты, накопленные подобным образом, будут сведены к «общим законам». «Этот способ обоснования, на мой взгляд, — говорит Миллс, — изображает развитие социологии как странное нагромождение строительного материала» 1. Здесь в общем очень точно показано, что замысел, лаконично сформулированный таким образом, не реализовывался ни в одной части: теория «самопроизвольно» не рождалась, несмотря на накопление огромного количества фактов, и даже сами исследования начинали зачастую вырождаться в лишенные какого бы то ни было значения описания.
C 40-х годов все чаще и чаще начинают раздаваться сначала недоумевающие, а потом и открыто критические оценки эмпирической социологии. «...В сороковые годы,— говорит Г. Дженсен, — это (накопление эмпирических фактов. — Г А.) в свою очередь привело к разочарованию и к более ясному пониманию того, что если ранее социальная теория, не подкрепленная проверенными наблюдениями, была беспочвенной, то поиски фактов, не направляемые теорией, являются бесцельными, а их накопление без теоретического обобщения — бессмысленным» [211][212]. Собственно, первые провозвестники более трезвой оценки практики эмпирических исследований появились уже раньше— вместе с увлечением «методологией». Одной из причин ее развития и распространения явилось именно желание определенным образом усовершенствовать эмпирические исследования, оснастить их более продуманной и совершенной техникой, дать ей логическое обоснование. Несмотря на то что методологическое осмысление практики эмпирических исследований полностью игнорировало подход к ним с точки зрения содержательной социологической теории, оно по существу уже ставило вопрос о необходимости определенного теоретического осмысления этих исследований.
Позже эти призывы становятся все более определенными и наконец оформляются в совершенно четкое требование соединить «социальное исследование» и «социальную науку» («social study» and «social science»). Группа социологов, выступающая с этим призывом, ста-
новится особенно влиятельной. Р. Мертон, сформулировавший эту идею еще в 1949 г. в книге «Социальная теория и социальная структура», становится в известном смысле символической фигурой, олицетворяющей поиски такого соединения. Во всяком случае так же, как в 20— 30-х годах модой было безудержное восхваление эмпирических исследований, с 40-х годов в своеобразную моду превращается осторожная, порой критическая оценка «примитивного эмпиризма» 20—30-х годов. В том виде, в каком эмпирическая тенденция сложилась и оформилась, она потеряла кредит даже в стане ее пропагандистов.
По существу все это означало глубокий кризис, в который зашла эмпирическая социология, хотя, конечно, никто из ее буржуазных критиков не оценивал ее положение как состояние кризиса. Кризис буржуазной эмпирической социологии может быть констатирован и понят только при условии анализа всей этой тенденции, взятой в целом: ее социальных задач, ее классовой позиции, ее реальной проблематики, ее методологии, ее теоретического обоснования. Буржуазные критики эмпиризма в лучшем случае подвергают сомнению ценность его методологических основ или его «взаимоотношений» с теорией. Такой подход является крайне ограниченным, так как питается традиционной иллюзией буржуазного сознания о том, что может быть создана подлинная общественная наука, способная найти оправдание силе, противостоящей объективному ходу истории. Поэтому содержание и форма критики эмпирической социологии со стороны буржуазных социологов, так же как и поиски выхода из кризиса, ими предлагаемые, сами по себе свидетельствуют о безвыходности того тупика, в который зашла буржуазная социология XX в.Главная линия поисков и раздумий представителей эмпирической социологии сегодня — это поиски социологической теории. В этой связи задача марксистского анализа— исследовать вопросы: как намеревается осуществить эмпирическая социология свой «альянс» с теорией и каковы те теории, которые предполагают «привлечь» для этого союза? Среди буржуазных социологов существует некоторый разнобой в оценке сегодняшнего состояния эмпирической социологии с этой точки зрения.
Одни считают, что современный этап — это этап уже начавшегося сближения «эмпирии» и «теории». A. Tq-
234
марс говорит, например: «...имеются признаки, что сближение уже не за горами, причем «эмпирики» все больше осознают необходимость более широкой теории, а «теоретики» все больше сосредоточиваются на возможностях эмпирического подтверждения»1. То же самое констатируют П. и Б. Вэлиен: «Современная тенденция в общей социологии заключается в сближении теории и эмпирических исследований, она идет к тому, чтобы превратить здоровую социальную теорию »в основную базу практической работы, и к разработке такой теории и систематизации результатов фактических исследований»[213][214].
Другие заявляют, что найти пути сближения между «эмпирией» и «теорией» еще только задача, стоящая перед социологами [215].
Объяснение этих различий в оценке современного состояния эмпирической социологии следует искать не только в том, что сам процесс сложен и не всегда можно установить его этапы. Дело заключается еще и в том, что существует -разный подход >к самому пониманию того, 'что же такое '«социологическая теория». Какую теорию «ищет» современная буржуазная социология? В частности, с какого рода теорией должны сочетаться эмпирические исследования? Для этого очень важно было бы уяснить себе общую структуру современной буржуазной социологии, выяснить удельный вес различного типа исследований в ней, рассмотреть различные формы преобладающих в ней социологических теорий.
Сделать это не τaικ просто, ибо относительно общей структуры, в частности американской социологии, нет ясности даже среди самих ее представителей. Поэтому тем более любопытно проанализировать схему, предложенную однажды в беседе с советскими социологами одним из крупнейших представителей современной американской социологии — Р. Мертоном [216].
I. Техника исследования
Основная идея Мертона состоит в том, что во всем многообразии исследований американской социологии можно различать восемь различных типов «социологической работы». Четыре из них относятся к большому классу, который условно можно назвать «Техника исследования». Здесь работы могут носить или «эмпирический» или «теоретический» характер; в то же самое время они могут различаться как работы «специфические» и «общие». На пересечении двух вертикальных и двух горизонтальных рядов получаем четыре различных типа исследований техники: 1. «Специфические эмпирические» исследования касаются разработки того или иного технического приема. 2. «Общие эмпирические» исследования занимаются разработкой некоторых проблем методики, связанных с взаимодействием различных приемов.
3. Так называемая метатеория представляет собой образец «специфичеоких теоретических» работ в области техники исследования и включает їв себя изучение логических предпосылок применения того или иного технического приема. 4. Так -называемая методология — образец «общих теоретических» исследований ∣bданном классе — представляет собой логический анализ всей совокупности эмпирических !методов. Легко видеть, что все эти «типы» — сфера работы «методологов», анализированная нами в III -и IVглавах.Другой большой класс исследований условно назван Мертоном «Результаты» (или «Получение результатов»). Все работы этого класса —это так называемые содержательные исследования, т. е. те, которые уже не представляют собой специально разработку формальных методик, а получают определенные содержательные результаты. Они также могут делиться на «специфические» и «общие», «эмпирические» и «теоретические». Соответственно и здесь возникает четыре типа «социологической работы»: 5. «Специфические эмпирические» исследования— один из самых распространенных типов исследования в самых различных областях эмпирической социологии (именно сюда относятся все эти «типы голосования негроїв в таком-то штате» или «типы свиданий студентов и студенток колледжей» и т. д.). 6. «Общие эмпирические» исследования, представляющие собой так называемые эмпирические обобщения — первичную обработку фактов, их классификацию, установление некоторых,
очевидных прежде всего, форм взаимодействий этих фактов и т. д. 7. «Специфические теоретические» исследования или «специфические теории» представляют собой тот особый вид исследований, где разрабатываются обобщения несколько более высокого порядка, чем на стадии эмпирических обобщений, которые могут служить своеобразным «мостом» между эмпирическим !материалом и общей социологической теорией (именно в разработке этих «специфических теорий» или «теорий среднего ранга» приписывают особую заслугу Мертону1). 8. «Общие теоретические» исследования должны включать в себя разработку «общей, всеохватывающей теории социологии», что и представляется главной задачей социологической науки.
Однако, по признанию самого Мертона, такой общей, всеохватывающей теории в буржуазной социологии еще нет.Таким образом, общая картина американской социологии довольно ясно предстает из этой схемы. Огромное количество эмпирических работ как в области разработки техники, так и ∣bобласти накопления фактических данных; специфически трактуемые «теоретические» работы по методологии — по существу логический анализ методов и техники; наконец, построение «теорий среднего ранга» и лишь как задача создание общей, всеохватывающей теории социологии — таковы основные черты этой схемы. Отсюда же легко видеть, что «теоретические» работы, которые и выражают поиски социологической теории, могут быть — даже с формальной точки эрения — очень условно названы «теоретическими». Что касается работ по «методологии», то ограниченность их «теоретического» уровня была нами уже выяснена. Необходимо проанализировать теперь, как же выглядят попытки построить теории на следующих котажах».
Прежде всего при построении любой социологической теории встает проблема взаимоотношения этой теории с эмпирическим материалом. Каков бы ни был уровень обобщения, важно в принципе решить, на каких этапах исследования включается в него теория, на каких этапах осуществляется ее взаимодействие с эмпирическим ма
териалом. Конечно, здесь многое ,зависит от самого содержания социологической теории, но тем не менее всегда важна и принципиальная методологическая установка. Современный этап развития эмпирической социологии — этап поисков теории — характеризуется прежде всего многочисленными «признаниями» роли теории в эмпирических исследованиях. В общем можно выделить два аспекта, в которых рассматривается вопрос о роли теории в эмпирических исследованиях. C одной стороны,— это проблема значения теории на разных этапах социологического исследования; с другой — это вопрос о возможных уровнях обобщения эмпирического материала.
В учебнике Гуда и Хатта изложению конкретных методов исследования предшествует специальная глава «Теория и факт». Содержание этой главы очень показательно. Признанный одним из наиболее популярных в США учебник Гуда и Хатта полемизирует с теми, кто противопоставляет друг другу теорию и факт, кто полагает, что теория как «спекуляция» является только и исключительно сферой философии. Гуд и Хатт категорически высказываются за признание роли социологической теории. Они дают некоторые формально правильные установки относительно взаимодействия теории и факта: «...можно сказать, что факты науки являются продуктом наблюдений, которые не произвольны, но осмысленны, т. е. теоретически оправданы. Поэтому нельзя думать о факте и теории как о существующих противоположностях. Скорее они взаимопроникают друг друга различными путями. Развитие науки может быть определено как постоянное взаимодействие между теорией и фактом»[CCXVII]. В этом взаимодействии теория выполняет многочисленные и разнообразные функции: теория служит «ориентацией в выборе фактов» (т. е. (помогает определить объект исследования); теория создает понятийную схему, посредством которой соответствующие факты систематизируются и классифицируются; теория суммирует затем эти факты или в эмпирические обобщения, или в более «высокие» системы обобщений; теория предсказывает факты; наконец, теория указывает на пробелы в наших знаниях.
Не менее полно определяют авторы и роль факта в исследовании. Они указывают іна то, что факты играют значительную роль именно в развитии теории, так как факты «побуждают» теорию к дальнейшему обогащению (поскольку факт часто выступает как основа открытия); факты ведут к пересмотру теории (в том случае, если они опровергают старые теоретические положения); наконец, факты «разъясняют» теорию. Все это позволяет авторам учебника сформулировать категорическую рекомендацию .студенту, изучающему социологию: «Студент-социо- лог не должен поэтому вставать в позу кабинетного теоретика, который имеет дело с важными принципами, пренебрегая в то же время фактом, раскрытым в исследовании... Но также он не должен вставать и на точку зрения коллекционера фактов, который уверен в своих данных, игнорируя вопрос об их важности. Социолог должен обладать ответственностью ученого, который видит факт в теории и теорию в факте. Это много труднее, чем философские спекуляции относительно реальности или коллекция поверхностных суждений, но это и более верно ведет к достижению научной истины о социальном поведении» 1.
Сама по себе эта рекомендация не может вызвать на первый взгляд возражений, так же как и суждения относительно роли теории и факта в исследовании. Некоторые аспекты значения теории в исследовании здесь действительно раскрыты. Например, совершенно справедливо указано, что теория начинает «участвовать» в исследовании с самого начала; она помогает определить объект исследования. Это замечание очень важно. Оно, как видно, выражает позицию авторов, отличающуюся от позиции некоторых других социологов. Так, получила некоторое распространение точка зрения, выраженная западногерманским социологом Э. Рейгротским: позиция социолога в начале исследования должна быть, по его мнению, позицией «нуль гипотезы»[218][219] (т. е. исследователь должен быть «свободным» от всяких предпосылок, когда он приступает к исследованию). Очень близкий к этому взгляд высказали когда-то и американские социологи
Томас и Знанецкий. В «Методологических предпосылках» к «Польскому крестьянину» они писали, что нужно «начинать с предположения, что мы абсолютно ничего не знаем о группе или о проблеме, (которую будем исследо< вать, за исключением тех чисто формальных критериев, которые дают возможность различать материал, относящийся к сфере наших интересов, от того, который не относится к пей» 1. Впоследствии понятие «нуль гипотезы» стало официальной характеристикой позиции тех, кто проповедовал, что ум исследователя в начале исследования— это настоящая tabula rasa и что эмпирический материал располагается на ней без какого бы то ни было «воздействия» на него теоретических предпосылок.
Примитивность и несостоятельность такой точки зрения очевидны. Она аналогична позиции старых эмпириков-естествоиспытателей XVIII в. Анализируя их утверждения о том, что при оперировании эмпирическими фактами они не находятся «в плену» каких-либо теоретических понятий, Энгельс писал, что в действительности же они оперируют «преимущественно традиционными представлениями, по большей части устаревшими продуктами мышления своих предшественников»[220][221]. Энгельс отмечал далее, что даже в случае эксперимента толкование всегда есть и есть оно в рамках каких-то, по крайней мере, ранних, теоретических представлений [222]. Роль теории на самых первых этапах исследования в том и состоит, что выбор объекта и сама формулировка задачи относительно этого объекта выражаются в пределах определенного круга понятий, т. е. по крайней мере продуктов предшествующих теорий. Шведский социолог Гуннар МюрдалЬ справедливо заявляет: прежде чем ответы будут получены, вопросы должны быть заданы[223]. В этом смысле точка зрения, высказываемая многими представителями современного этапа американской социологии, резко отличается от скомпрометировавшей себя позиции «ранних эмпириков». Подтверждением этого является и взгляд, высказанный в учебнике Гуда и Хатта: авторы прямо указывают на то, что теория создает «понятийную
241
схему», посредством которой соответствующие факты систематизируются и классифицируются 1.
Поэтому, если верить декларациям и заверениям, можно было бы сделать вывод, что правильное решение вопроса о соотношении теории и эмпирического материала, о роли теории на всех этапах исследования найдено. Однако такое заключение было бы поспешным. Декларации, приведенные выше, не реализованы. Разрыв между ними и практикой исследований социологов-эмпириков по-прежнему велик. Правда, теперь, как свидетельствует Миллс, стало считаться необходимым предпослать каждому исследованию хотя бы небольшое «теоретическое введение», но это остается по существу лишь данью моде. Миллс иронически замечает, что эти «теоретические вступления» зачастую пишутся энергичными помощниками исследователя и призваны создать вокруг эмпирического исследования видимость «теории» или, как говорят, «извлечь из нее наилучший сюжет». Вступления подобного рода выглядят как простые теоретические привески[224][225]. И дело здесь не просто в том, что прошел еще недостаточный срок, чтобы эти найденные, правильные идеи воплотились в ткань исследований. Дело здесь в более глубоких причинах. Проблема не может быть решена практически до тех пор, пока подход к ее решению будет осуществляться с позиций неопозитивистской методологии. По крайней мере два методологических требования неопозитивизма в принципе исключают решение проблемы. Во-первых, это идея о двух различных критериях истины—їв сфере чувственного и рационального познания; во-вторых, это противопоставление формальной методологии и содержательной теории.
До тех пор пока эмпирическое исследование в социологии рассматривается только с точки зрения возможности верифицировать его данные, пока критерий истинности суждения мыслится лишь в его сопоставлении C данными непосредственного чувственного опыта, в эмпирическом социологическом исследовании неизбежно сохраняется фетишизация факта, сколько бы теоретических обрамлений к коллекции фактов ни подбиралось. Существует принципиальное противоречие в декларациях
относительно роли теории на всех этапах исследования, если эти декларации предпринимаются при молчаливом признании неопозитивистского тезиса о возможности двух самостоятельных критериев истины — на стадии эмпирического и на стадии теоретического познания.
Точно так же существует противоречие между приведенными декларациями и убеждением в том, что методология и теория не связанные между собой вещи. Если канва теоретического рассуждения не превращается в ткань метода исследования, она неизбежно останется «внешней» по отношению к этому исследованию. Подобно этому и метод всегда останется неизбежно формальным в таком случае. Можно признать, что социологическая теория диктует нормы отбора фактов, выбор объекта исследования, но, если метод отбора фактов или выбора объекта не подчинен теории, сам теоретический «контроль» над исследованием на этих этапах становится фикцией. Поэтому принципиально невозможно и ликвидировать подобного рода противоречия, пока социология строится на философских посылках неопозитивизма.
Г Мюрдаль замечает по этому поводу: «В настоящее время задача не заключается, как некоторое время тому назад, в относительно узкой работе наполнения «пустой коробки» теории эмпирическими данными. Наши теоретические «коробки» являются пустыми прежде всего потому, что они не построены так, чтобы вмещать реальность. Мы нуждаемся ∣b новых теориях, которые, несмотря на их абстрактный характер, были бы более реалистичными и более адекватными фактам»[CCXXVI]. И хотя здесь критика относится собственно к содержанию теорий, она вполне уместна и по отношению к «методологической теории». Как бы содержательна ни была теория, как бы верно она ни отражала реальность, она неизбежно останется «пустой коробкой», которую надо «наполнить» фактами, если ее требования не станут одновременно требованиями метода. Единственное научное решение проблемы дано в марксистской философии, где метод представляет собой аналог действительности, где он поэтому обладает подлинной исследовательской силой. Сама же теория сохраняет свою цен
ность для научного исследования лишь при том условии, что она есть не просто сумма, совокупность знаний о действительности, но и определенный метод, принцип подхода к исследованию этой действительности. Только единство теории и методологии обеспечивает определенный теоретический «контроль» на всех этапах социального исследования. Это единство не может быть достигнуто в пределах неопозитивистской философии. Поэтому оно не может быть достигнуто и в неопозитивистской социологии, что в значительной степени подрывает усилия буржуазных социологов «в их поисках теории.
16*
Доказательством того, что методологическая установка неопозитивистской социологии о взаимодействии эмпирического материала и теоретического обобщения порочна, является и решение вопроса об уровнях обобщения в социальном исследовании. Выше уже говорилось о том, что в понимании природы обобщения в эмпирических исследованиях буржуазная социология стоит на неопозитивистских позициях. Необходимо теперь выяснить, как эти позиции выглядят в связи с теми раздумьями и поисками, которые переживает эмпирическая тенденция на современном этапе.
Еще по теме 1. В поисках социологической теории:
- 1. Лицо социологического позитивизма
- Структура, функции и среда научной теории
- Компоненты научной теории
- Глава 2. Прагматика с точки зрения теории игр
- Источник генезиса теории зла
- Аксиологические теории в немецкой классической философии
- Системы прагматических ограничений: теория Грайса и постграйсианские теории
- 3.3.Правила поиска вывода в системе BMV
- Глава 1. Прагматические ограничения в теории Грайса и постграйсианских теориях
- 1.3.Автоматический поиск вывода в натуральном исчислении
- 3.4.Описание алгоритма поиска вывода в системе BMV
- 3. Историческое появление логики и теории зла: сравнительный анализ с идеями ранних пифагорейцев
- 1.2.История создания систем автоматического поиска вывода
- Поиск определения воли
- «НОВЫЕ ЛЕВЫЕ» В ПОИСКАХ ИДЕОЛОГИИ
- СОВРЕМЕННЫЙ ЭТАП: РАЗДУМЬЯ И ПОИСКИ
- В поиске мыслительного феномена повторения одинакового
- Глава 3 «ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЙ» МАРКСИЗМ В ПОИСКАХ «ТРЕТЬЕГО ПУТИ»
- Глава 3. Алгоритм поиска вывода в системе BMV