И.А. Ильин и русская философская мысль о техногенной цивилизации и кризисе культуры

Традиционно в рассмотрении проблемы развития науки, со­временных тенденций в области освоения новейших технологий в различных областях человеческого знания доминируют несколько подходов.

Философия, являющаяся наукой, призванной осмыслять, оценивать, анализировать и определять поиск новых стратегических путей развития цивилизации, сегодня сталкивается с необходимо­стью разработки новой культурно-мировоззренческой парадигмы, ориентированной на новые цивилизационные и культурологические вызовы. Понятие культурного кризиса, столь часто употребляемое, стало предметом исследования многих известных философов, социо­логов, культурологов. Несмотря на разнообразные исследования его истоков, причин и возможностей преодоления, актуальность этой проблематики себя не исчерпала. Уходя корнями в историю XIX сто­летия, проблема кризиса в определенный отрезок времени актуали­зируется, расставляя новые акценты.

В традиции русской религиозной философии концепция кри­зиса культуры послужила основой для формирования устойчивой тенденции понимания культуры как явления прежде всего внутрен­него, духовного и только затем - внешнего плана. Цивилизационные процессы, связанные с ними достижения в области техники опреде­лялись русской религиозной философией, включая наиболее яркого ее представителя И.А.

ется весь спектр проблем, рожденных кризисом гуманистической культуры, а их осмысление сегодня, действительно, становится «им­перативом времени, необходимым для выживания мирового сообще­ства, сохранения его культурного достояния» [4, с. 279].

На наш взгляд, труды русских религиозных философов спо­собствовали осмыслению многих проблем, стоявших не только перед Россией, но и перед всей мировой цивилизацией. Вопросы веры, нравственности, духовности, находившиеся в центре их размышле­ний, повлияли на восприятие и трактовку различных концепций кри­зиса культуры, указывали пути выхода из него и намечали перспек­тивы дальнейшего развития человечества. Идеи русской философ­ской мысли, как и много лет назад, заняв определенное место в со­временном западном мышлении, по-прежнему не только являются самобытными, но и выступают в качестве особого мировоззрения, объединяющего многих философов, религиозных мыслителей.

Эмигрантской ветви русской философии принадлежит при­оритет в постановке ряда философских, культурологических, истори­ко-философских проблем, широко обсуждаемых, начиная с издания сочинений русских философов (Н.О. Лосского, С.Л.Франка, Н.А. Бер­дяева, Л.П.Карсавина, И.А.Ильина, С.Н.Булгакова и др.). Известным специалистом в области истории русской религиозной философии М.А. Маслиным были выделены главные из них: осмысление роли Православия в развитии отечественной русский духовной культуры, проблема национального самосознания русского народа, анализ на­циональной специфики философской культуры России XIX-XX вв., а также рассмотрение понятий «цивилизация», «культура» в контексте кризисных явлений в XX в. [7, с. 8-10].

Их труды, определяющие национальное своеобразие, стали мировоззренческими и практическими ориентирами в отечественной философии культуры.

философской мысли, предлагают свое видение проблемы и свои пути выхода их кризиса, если таковые вообще возможны.

Альтернатива «культура - цивилизация» многими исследова­телями, как на Западе, так и в России, представлялась основопола­гающей во взгляде на судьбы истории, состояние культуры. А. Вебер, констатируя «невероятные кризисы», заполняющие XX в., считал, что диагностировать «болезнь эпохи» можно, выявив ее место в общем потоке истории. Он писал: «Процесс цивилизации и движение куль­туры по своей сущности различны, они обладают совершенно раз­личными формами и законами развития, совершенно различной фе­номенологией, в которой они выступают перед нами в общем истори­ческом процессе» [3, с. 15].

В русле данных рассуждений влияние цивилизации рассмат­ривается Ильиным как непосредственная причина, ведущая к унифи­цированности культуры и обезличенности жизни человека и всего народа в целом, что позволяет ему сделать вывод: «Культура есть явление внутреннее и органическое: она захватывает самую глубину человеческой души и слагается на путях живой, таинствен­ной целесообразности. Этим она отличается от цивилизации, которая может усваиваться внешне и поверхностно, и не требует всей полноты душевного участия». Таким образом, в понимании Ильина, культура обусловлена жизнью человеческой души, глубиной сердца [5, т. 1, с. 300].

Еще в 30-е гг. Ильин предостерегал от негативных явлений, порождаемых современной эпохой цивилизации: «Никогда еще отри­цательные силы человеческого существа не выступали с таким дерз­новением, так самоуверенно, с таким самосознанием, никогда еще они не делали таких вызывающих попыток захватить власть над ми­ром, никогда еще человек не располагал такими техническими возможностями, никогда еще он не владел такими разрушительными средствами».

К этой проблеме обращалась мировая философская мысль, но, пожалуй, только русской религиозной традиции удавалось убеди­тельно и эмоционально обозначить жуткую перспективу ухода из жизненного пространства человека лично-значимого, душевно­духовного начала. Различные аспекты противопоставления культуры и цивилизации как бездуховной, прагматизированной реальности рассматривались Н.А. Бердяевым, отцом П. Флоренскиим, Л.П. Карса­виным, С.Н. Булгаковым и др. Описывая причины кризиса, русские философы, несмотря на идейные расхождения, акцентировали вни­мание на опасности цивилизационных процессов. Из образных харак­теристик понятия «цивилизация» выстраивается необычная картина: «мировое эсперанто» (Г.П. Федотов), «ухищренная цивилизация» (С.Н. Булгаков), «банальный прогресс», «смерть культуры» (Н.А. Бердяев). Различая культуру и цивилизацию по их отношению к духовной и религиозной цели человеческой жизни, Ильин считал не­гативными такие свойства цивилизации, как атеистичность, неорга­ничность, все то, что воплощает в человеке рационалистическое на­чало и признает унифицированное равенство и безликость, массо­вость. По его мнению, основными причинами возникновения глобальных проблем человечества в XX в. являются дегуманизация культуры, потеря человеком нравственных ориентиров, абсо­лютизация индивидуализма и оправдание прагматизма общества по­требления.

В концепции Ильина, несущей в своей основе религиозность, органичность, целостность, признающей индивидуальность и душевно­духовный опыт личности, культура способна противостоять цивилиза­ции.

истории России. В многоплановых работах И.А. Ильина выражается искренняя обеспокоенность, тревога за общий кризис культуры, ее духовно-нравственных компонентов. Определяя духовную природу кризиса, корни которого заложены в самой глубине нашего бытия, он следует классическому определению, поставленному Аверинцевым в один ряд с понятиями «критика», «суд», где кризис - это объектив­ный анализ, которому подвергает сама себя действительность [1, с. 237].

Рассуждая в традиционных рамках русской философии, пы­тавшейся преодолеть крайний антропологизм, ставящий человека выше всего окружающего («человек превыше всего»), Ильин придает этому фактору особое значение. По его мнению, человек XX века, находящийся в обществе, переживающем духовный кризис, не всегда в состоянии адекватно оценить свои возможности и последствия соб­ственной деятельности, так как основной ценностью для него, прежде всего, является внешняя власть - техническая и государст­венная, но не ценит человек того, что ему дается, не видит своего естественного и духовного богатства. «Современное человечество, - отмечал Ильин, - переоценивает чувственную жизнь и чувственные наслаждения, а погружаясь в хаос затмения - исполнения желаний и удовольствий, они тем самым разрушают духовные основы культу­ры» [5, т.

Как выход, как свет в конце тоннеля культурного кризиса он видит нравственное обновление человека. Анализируя длительный процесс обособления культуры от веры, религии и церкви, философ выделяет четыре силы, ведущие к более глубоким кризисным явлениям в духовной жизни людей: «духовную беспринципность техники», «светскую безрелигиозную государственность», «приобре­тательские инстинкты» и «безрелигиозное, безбожное искусство» [5, т. 3, с. 288].

Когда И.А. Ильиным писались работы по концепции кризиса, еще только заявляла о себе напрямую связанная с этим серия про­цессов, объединенных термином «глобализация», чаще всего харак­теризуемых как формирование единого мирового экономического, информационного пространства. Если в начале 90-х гг. ХХ в. конста­тировались такие особенности взаимодействия мировой культуры (цивилизационные элементы) и национальных факторов культуры (самобытные этнические, специфические элементы), как «рост куль­турного однообразия», «сенсорная депривация», то в начале XXI в.

исследователи говорят об унификации культуры, стремительном сти­рании национальных особенностей [2]. Об этом предупреждал Ильин, анализируя болезнь, поразившую Россию в XX столетии, перечисляя ее симптомы: антихристианство, материализм, воинствующее безбо­жие, отсутствие чести и духовного достоинства личности, вселенское властолюбие. Он считал, что цивилизационные процессы не в со­стоянии наполнить конкретным содержанием процесс культурной, социальной жизни, они способны разрушить ценностные основы культуры целых народов. Накладывая отпечаток на общий облик культуры, явления глобального порядка будут определять противо­речивые тенденции, углубляющие поляризацию ценностей культуры. Определяя уровни отношений культуры и цивилизации, Ильин при­знает их сложность и противоречивость, но считает, что только куль­тура как совокупность духовных возможностей человечества задает смыслы, цели общественного и личностного бытия. Как отмечают современные исследователи, в изложении данной проблемы он не только описал возможные противоречия между культурой и цивили­зацией, но и указал на несовпадение фаз их развития [6, с. 170].

Пытаясь осмыслить культурологическую концепцию Ильина с точки зрения системного подхода, необходимо отметить его трактов­ку понятий. Так, при всем противопоставлении «культуры» и «циви­лизации», его нельзя упрекнуть в сведении первой к одним только духовным ценностям и пренебрежительном отношении ко второй как низшей, неполноценной материальной сфере. В отличие от европей­ских культурологов он писал не о закате западной цивилизации, а о необходимости обращения человека к Богу, целостности и нравст­венности человеческого сознания, восприятии мира на основе «сер­дечного созерцания». Конечно, эти притягательные и одновременно запредельные требования к миросозерцанию современного человека- прагматика XXI в. не совсем укладываются в рамки современных док­трин цивилизационного развития, но без обращения к философии такого целостного понимания мира и человека вряд ли можно решить проблемы, связанные с духовным кризисом.

Ильин подчеркивал, что техническая цивилизация возникла не сама по себе, а в рамках человеческой культуры, в которой зало­жены ценностные представления о способах освоения природы. В связи с этим причины разворачивающихся глобалистских проблем следует искать не в основах «плохой» цивилизации, а в сущности человека, ориентирующей его на неограниченное развитие техниче­

ских средств, ведущих не только к экологической, но и культурной катастрофе. Констатируя утрату духовно-религиозного отношения к жизни, Ильин отмечает не только отсутствие веры в Бога, но и стремление человека скомпрометировать идею Бога и сущность ре­лигиозного акта души.

Рассуждения современников о возможности спасения только через «новое откровение» (как будто оно себя исчерпало или изжи­ло) наводят Ильина на следующее сравнение: «Как если бы совре­менный кризис был не нашим кризисом, а кризисом Господа Бога, потому, что Он открыл нам «слишком мало» или «слишком давно» и теперь должен поторопиться и восполнить упущенное. В действи­тельности это мы не сумели воспринять данное нам Откровение и зажить им по-настоящему ...» [5, т. 3, с. 559].

Подобную характеристику современному человечеству, по суровости и четкости сравнимую с диагнозом, дает Г.П.Федотов. Опи­сывая культурные типы эсхатологизма, вырастающего на почве «пре­сыщенности, переутонченности и замкнутого эгоцентризма», он при­водит в качестве примера такое явление, как «человек из подполья», сам «падший» от человеческого общения, со злой радостью следя­щий за распадом и гибелью культуры. Федотов заключает: «Тот, для кого культура - накопление лишних и непонятных вещей, легко ми­рится с ее уничтожением» [11, с. 151].

С.Л. Франк, характеризуя особенности кризиса культуры и ев­ропейской цивилизации и связывая его причины с духовными тенден­циями современности, часто употреблял выражение «скорбное неве­рие» и утверждал, что современное человечество лишено всякой опре­деленной общественной веры. «Расшатаны не только старые устои жизни, но и все старые идеи и верования; и на их место не стали какие- либо новые идеи, которые вдохновляли бы человечество и внушали ему подлинную веру в себя» [12, с. 16].

Полагаем уместным представить и рассмотреть мнения и дру­гих ученых, работы и концепции которых, на первый взгляд, отлича­ются своей масштабностью и методологией, обусловленны как теоре­тическими взглядами исследователей, стилем мышления, так и спе­цифическим проявлением ментальности каждого, различным ходом мыслей, мировосприятия. Остановимся на проблеме технократично- сти цивилизационных проявлений, которые рассматривают в различ­ных аспектах Й. Хейзинга, П.А. Сорокин, Х. Ортега-и-Гассет. Из ана­лиза исследований ученых, принадлежащих одному возрастному по­

колению людей, но с различным кругом профессиональных интере­сов, вытекает, что все они обеспокоены системным кризисом культу­ры. По мнению первого, исторически следовало бы сориентировать наше понятие о кризисе, сравнив его с великими потрясениями про­шлого: «... научной формулировки, по существу, идея кризиса в прежние времена никогда не находила, как таковая она изначально облекалась преимущественно в религиозную оболочку (конец света, страшный суд)». Это замечание отражено и в концепции П. Сорокина о пересечении трех типов культур на всем протяжении истории.

Как и П. Сорокин, Й. Хейзинга считает, что в границах одного и того же процесса современная культура поднимается до своих высших достижений. Имея в своем составе варианты возможного возврата, культура «питает в себе зародыши возможного упадка». Различая кризисную ситуацию между прежними ее формами и ны­нешней, он отмечает, что в ее осознании необходимость пройти че­рез перемены, переворот, проповедование возврата назад в минув­шее. «Но мы знаем наверняка: если мы хотим сохранить культуру, то должны продолжить ее созидание» [13, с. 257]. Эта мысль прослежи­вается у Ильина в определении будущего русской культуры, где в качестве условия выхода из кризиса он называет сохранение и сози­дание ценностей христианской культуры (основы христианской куль­туры). Ученый дает свою трактовку этого термина в параллельном описании ее черт (равновесие, направленность, господство над при­родой): «В первую очередь культура требует известного равновесия духовных и материальных ценностей». Выражение «духовные ценно­сти» охватывает здесь области духовного, интеллектуального, мо­рального и эстетического [5].

Имея в виду определенное равновесие в трактовке культуры, Й. Хейзинга предлагает считать, что всякая культура содержит некое стремление и направленность на идеал, выходящий за рамки индивидуального, на идеал общества самого разного рода [13, с. 258, 271, 347].

С других позиций рассматривается само понятие «культура», черты и особенности происходящих кризисных явлений в работах П.А.Сорокина, использовавшего комплексный подход, с учетом исто­риографического фактора. Выступая за новую «идеациональную» будущность, очищение и воскрешение культуры, за нравственное возрождение общества, он разработал модель «интегральной» куль­турной «сверхсистемы», которая позволяет на основе ценностного

образца предоставить значительную базу для полноценного опреде­ления и понимания культуры.

В русле нашей статьи подход П.А. Сорокина к анализу разви­тия цивилизации с позиций динамики социокультурных изменений представляет интерес, так как проблема культуры, смены культур и культурного кризиса анализируется им комплексно. В этом подходе просматривается взятый за основу принцип исходного «превосходст­ва культурных ценностей» в объяснении всех явлений: от проблема­тики генезиса, эволюции, распада, кризиса культуры до взаимопри- чинности переменных культурных систем, связей ценностей, норм, значений и константной заданности физических условий (климата, географического положения).

В своих работах П.А. Сорокин отмечает, что все важнейшие части жизни, уклада и культуры западного общества переживают серьезный кризис, носящий экстраординарный характер. Он затраги­вает одновременно почти всю западную культуру, общество и глав­ные институты. «Это кризис форм социальной, политической и экономической организаций, включая формы брака и семьи», т.е. почти всей жизни, образа мыслей и поведения, присущих западному обществу, который заключается в распаде основополагающих форм западной культуры и общества последних четырех столетий [10, с. 429].

Отличительная черта прогноза Сорокина относительно по­следствий кризиса - убежденность в том, что это явление означает постепенную девальвацию этических норм и основных человеческих ценностей, которая зашла уже так далеко, что этические и правовые ценности потеряли свой престиж. Они утратили былую святость, в которую первоначально облекались. Все больше и больше на истин­ные нравственные ценности смотрят как на всего лишь «красивые речевые реакции», маскирующие эгоистические, материальные инте­ресы и стяжательские мотивы индивидов и групп.

Примерно в одно время с Ильиным, П.А. Сорокин, описывая всеобщий кризис современного общества, отмечал недостатки праг­матического подхода к таким явлениям, как душа человека, его соз­нание, культура. По его мнению, общая тенденция чувственного мышления заключается в материалистичном, механистичном и бихе- виористичном рассмотрении мира, человека, его культуры и созна­ния, так как человек представляется комплексом электронов и про­тонов, животным и рефлекторным механизмом, многообразием отно­

шений типа стимул - реакция, психоаналитическим «мешком», на­полненным физиологическими стремлениями. Отмечая, что кризис производит основательную и эпохальную революцию в человеческой культуре, Сорокин пишет: «Нам предоставлен редкий шанс жить, наблюдать, мыслить и действовать в котле такого мирового пожари­ща. Если мы не в силах остановить его, то следует хотя бы попытать­ся понять его природу, причины и последствия. Если же мы сможем это сделать, то, вероятно, в некоторой степени, сократим его траги­ческий исход, смягчим его последствия» [10, с. 433-435, 469, 500].

Рассуждая о культуре, ее составляющих, доминирующих чер­тах, принципах и ценностях, он утверждает следующее. Всякая вели­кая культура - не просто конгломерат разнообразных явлений, сосу­ществующих, но никак друг с другом не связанных,- это единство, или индивидуальность, все составные части которого пронизаны од­ним основополагающим принципом и выражают одну и главную цен­ность. Доминирующие черты изящных искусств и науки такой единой культуры, ее философии и религии, этики и права, ее основных форм социальной, экономической и политической организации, большей части ее нравов и обычаев, ее образа жизни и мышления (ментали­тета) по-своему выражают ее основополагающий принцип, ее глав­ную ценность. Именно ценность служит основой и фундаментом вся­кой культуры [10, с. 429].

Об отсутствии ценностных основ в психологии «человека массы» пишет испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет, по его мне­нию, исторически цивилизация, постепенно создавая и повышая средний уровень материальной и интеллектуальной жизни, тем са­мым создает тип средних, равных друг другу людей, которые затем и образуют массу, не терпящую индивидуальности. «Человек массы, — писал Ортега, — думает, что цивилизация, в которой он родился и которой он пользуется, так же воспроизводит себя, как природа, как сама природа в ее спонтанности». Более того, человек массы ощуща­ет цивилизацию, и в частности жизнь большого города, как природу, как лес, как джунгли, где он сам превращается в новую разновид­ность первобытного человека, в цивилизованного варвара. В то же время он и на природу смотрит как на цивилизацию, думая, что в ней и с ней можно сделать что угодно, притом что сам он вообще ничего не может сделать, ибо цивилизацию он получил готовой для массо­вого пользования, а природа для него — часть цивилизации. И здесь- то и видим мы главный признак человека массы. Он не может ничему

служить. Он только пользуется. Отсюда его полная неспособность отличить старое от нового, историю от современности — и одновре­менно связать их. Все, что он делает, а он только реагирует, кажется ему всегда очень новым: ибо он просто не знает истории [8, с. 429].

Детальное раскрытие этого положения можно проследить в концепции Ильина. В ней менталитет русской культуры рассматрива­ется как наиболее общий фундамент социокультурных процессов на протяжении длительного периода истории. Основными ценностными основаниями здесь являются национальный характер, историческая судьба, «образ мира» - формы мироощущения, миросозерцания на­ции. Анализ итоговых работ Ильина показывает его глубокую убеж­денность в том, что нельзя определить пути выхода из духовного кризиса, не изучив общие основания русской культуры: совокупности наиболее значимых условий исторического характера, к которым от­носятся такие факторы, как географическое положение, ландшафт, биосфера, фундаментальные свойства русского народа, его культуры и национального своеобразия.

И.А. Ильин не раз писал о том, что кризис только начинается и самое серьезное его проявление заключается в утрате духовности, священного в человеческой жизни. В связи с этим, характеризуя кри­зис культуры, он использует такие понятия, как «мнимая культура», «бессердечная культура», «больная культура», «культура без серд­ца» и т.д. В этих определениях просматриваются общие принципы нравственной позиции философа, считавшего, что человечество тво­рит свою культуру неверным внутренним актом, из состава которого исключены: сердце, совесть и вера, а сила созерцания - заподозре­на, осмеяна и сведена к подчиненному, почти подавленному состоя­нию [5, с. 391].

Библиографический список

1. Альтернативные пути к цивилизации / Под ред. Н.Н. Кра- дина, А.В. Коротаева, Д.М. Бондаренко и др. - М.: Лотос, 2000.

2. Бромлей Ю.В. К вопросу взаимодействия городской (об­щемировой) культуры и культурных традиций народов мира / Ю.В. Бромлей // Мировая культура: Традиции и современность. - М.: Наука, 1991.

3. Вебер А. Избранное: Кризис европейской культуры / А. Вебер. - СПб.: Университетская книга, 1998.

4. Губман Б.Л. Западная философия культуры XX века / Б.Л. Губман.- Тверь: Изд-во «Леан», 1997.

5. Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. / И.А. Ильин; сост., вступ. ст. и ком. Ю.Т.Лисицы. - М.: Русская книга, 1993.

6. Кузнецова Т.Ф. Культура: теории и проблемы / Т.Ф.Кузнецова, В.М. Межуев, И.О.Шайтанов.- М.: Наука, 2011.

7. О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья / Сост. М.А.Маслин. - М.: Ака- демиздатцентр «Наука», 1990.

8. Ортега-и-Гассет Х. Избр. тр.: пер. с исп. / Х. Ортега-и- Гассет; сост., предисл. и общ.ред. А.М. Руткевича. - М.: Весь мир, 2000.

9. Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивили­заций / Л.И. Семенникова. - М.: Интерпакс, 1994.

10. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество: пер. с англ. / П.А. Сорокин; общ. ред., сост. и предисл. А.Ю. Согомонов. - М. Политиздат, 1992.

11. Федотов Г.П. Эсхатология и культура / Г.П. Федотов // Русские философы (конец XIX - середина XX века): Антология. - М.: Книжная палата, 1995. Вып. 3. - С. 151-163.

12. Франк С.Л. Духовные основы общества / С.Л. Франк. - М.: Республика, 1992.

13. Хейзинга Й. Homoludens. В тени завтрашнего дня: пер. с нидерл. / Й. Хейзинга; общ. ред. и послесл. Г.М. Тавризян. - М.: Изд- во Ивана Лимбаха, 1992.

2.3.