4. УНИВЕРСАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ?

Даже при том, что мы видим некоторую неопределенность в той форме, которую принимает теория справедливой войны, нельзя не отметить, насколько универсальной остается эта теория. Почему это так — объяснить нелегко, но можно попытаться дать следую­щее правдоподобное объяснение.

пеха также побуждает нас вести себя разумно, опять напоминая нам, что прежде чем начать действовать, нужно осуществить оценку издержек и выгод. Даже принцип легитимной власти по­буждает нас вести себя разумно, содействуя тому, чтобы общество позволяло принимать важные решения о войне только тем, кто наделен законной властью (т.е. тем, кто, как хотелось бы надеять­ся, наиболее компетентен). Таким образом, поскольку теория справедливой войны основывается на процедурных соображениях, которые тесно связаны с признаваемыми всеми разумом, логикой и ясным мышлением, понятно, что в этой теории есть тенденция к обладанию универсальным статусом.

Но какова ценностная часть структуры теории справедливой войны? Насколько можно считать ее универсальной? Вспомним, что ценностная часть теории справедливой войны является гума­нистической.

Однако гуманизм — учение, согласно которому все люди до­стойны заботы, имеет гораздо более древние и широкие истори­ческие корни. Первоначально христианство было (и все еще оста­ется во многих своих формах) гуманистическим в том своем представлении, что каждый из нас есть дитя Божие. Согласно этому учению, не имеет значения, богат человек или беден, стар или млад, каков цвет его кожи, — все мы чего-то стоим и являемся ценностью в глазах Бога. Древнегреческая культура не отличалась гуманистическим мировоззрением. Например, в рамках этой куль­туры весьма редко порицалось рабство. Однако даже в этой культурной среде стоики призывали выйти за пределы узкогречес­кой этнической идентичности, а каждого человека рассматривать как играющего в Космосе свою уникальную роль. В Индии уни­версальным в своем представлении о человеке был буддизм. Бла­годаря такому представлению особой привлекательностью буд­дизм обладал для бедных. Как учение он также получил большое

распространение, поскольку учил тому, что спасение предназна­чено не только для какой-то одной особой касты, но вообще для всех людей. Гуманистическое мышление прослеживается в тради­ции китайской мысли. Конфуций и Мо-цзы развили соответствен­но понятие человечности (жэнъ) и всеобщей любви. Человечность открыто проявляет заботу о каждом человеке. В школу Конфуция приглашались учиться все независимо от того, были они из про­винции или из столицы, богатыми или бедными. Понятие всеобщей любви Мо-цзы буквально означает именно то, на что указывает.

Гуманистические представления не универсальны в том смысле, что их утверждают все, однако они обнаруживаются во многих культурах и в разные исторические эпохи. Этот вывод находит свое подтверждение в сравнительном исследовании общественного мнения во Франции, России, Великобритании и США^[527][528]. Согласно результатам исследования, проведенного в 1999 г., общественное мнение в этих странах в высокой степени осознает моральное значение принципов категории jus in belief.Лишь от 1 до 4% респондентов считают, что для ослабления врага допустимо напа­

дать как на комбатантов, так и на гражданских лиц. Это означает, что у тех, кто неразборчив в средствах ведения военных действий, общественная поддержка очень слаба. Анализ мотивов такого отношения дает примерно аналогичную картину статистических данных. Апелляция к защите прав человека — это главная причина отказа от нападения на гражданских лиц (55% во Франции, 63% в России, 66% в Великобритании, 51% в США). Кроме того, 63% респондентов в Российской Федерации ссылаются на свой личный моральный кодекс — понятие, менее заметное в Великобритании (30%), США (29%) и Франции (44%). Гораздо меньше людей, обосновывая недопустимость нападения на гражданских лиц, апеллируют к религии, праву и родной культуре^[529].

Разумеется, такое квазиединодушие в поддержке общего прин­ципа различия в данных четырех странах резко уменьшается, когда респондентам задают вопросы относительно конкретного при­менения этого принципа. Лишение гражданских лиц враждебного государства пищи, медикаментов или воды с целью ослабить врага принимается 28% населения России, 25% — Великобритании, 36% — США и 18% — Франции. Нападение на религиозные и исторические памятники приемлемо для 15% населения России, 35% — Великоб­ритании, 36% — США и 23% — Франции.

Отчасти это всеобщая поддержка принципа различия в разных странах с весьма разными военными традициями может быть результатом пережитых ужасов двух мировых войн, сотен многих других войн, которые вспыхивали в течение XX в., и тех войн, которые разгораются уже в XXI в. Кроме того, такая реакция существует, видимо, благодаря развитию международного права и проявляемой им озабоченности относительно соблюдения прав че­ловека. Наконец, можно предположить, что причина такой реакции связана с развитием средств массовой информации, которые способ­ствуют распространению идеологии гуманизма. Каковы бы ни были эти причины, в мире становится все больше стран, которые

всерьез разделяют гуманистические идеи. Даже те страны, кото­рые не верят в права человека, не могут не говорить о них. Высказываясь так, будто они следуют принципам гуманистической этики и соблюдают требования теории справедливой войны, соот­ветствующей этой этике, эти государства невольно способствуют укреплению представления об обоснованности гуманизма.

Таким образом, хотя гуманизм, строго говоря, не является универсальным учением, он получает повсеместную поддержку. А поскольку это так, то государствам все труднее открыто игно­рировать гуманистические принципы и, следовательно, теорию справедливой войны.