1. НАЧАЛО ВОЙНЫ

2 августа 1990 г. войска Ирака вторглись на территорию государ­ства Кувейт. Правительство Саддама Хусейна заявило, что приме­нение Ираком военной силы было оправданным. Оно, по-видимо­му, считало, что в ответ на захват территории, которую Президент Хусейн назвал провинцией Ирака, другие государства никаких действий предпринимать не будут.

В 2 часа ночи самая грозная в арабском мире армия вторглась в Кувейт и сломила кувейтское сопротивление. Большинство чле­нов кувейтской королевской семьи бежало в Саудовскую Аравию, в том числе и эмир Кувейта шейх Салем ас-Сабах. Иракские войска заняли столицу город Кувейт и к рассвету по существу контроли­ровали всю территорию страны. Мир был пред лицом fait accom­pli^[321]— Ирак присоединил к себе Кувейт.

Статус Кувейта как отдельного геополитического образования определялся теми границами, которые были навязаны ему Вели­кобританией после Первой мировой войны. Но начиная с 1961 г. страна существовала уже как независимое государство и была принята в Организацию Объединенных Наций^[322]. Мировое сообще­ство признало Кувейт как суверенное государство. C 1752 г. при

меняющихся обстоятельствах страной правили члены рода ас­Сабах^[323]. Будучи в течение нескольких столетий частью Оттоман­ской империи, это государство, согласно подписанному в 1913 г. соглашению с Англией, стало вполне автономным (разумеется, это была автономия, подчиненная британским интересам).

Ирак также существовал в значительной степени благодаря тому, что так постановила Великобритания, которая в 1921 г. вопреки возражениям Турции выкроила из территории Месопота­мии государство Ирак. В составе Оттоманской империи Ирак не был единым образованием. Существовали три отдельные провин­ции: Мосул, Багдад и Басра, частью последней являлся современ­ный Кувейт^[324].

иракцы, размышлявшие над этим вопросом, несомненно, считали, что Ирак стал жертвой несправедливости могущественных запад­ных стран.

На следующий день после вторжения, 3 августа 1990 г. Орга­низация Объединенных Наций осудила захват Ираком своего южного соседа и призвала к немедленному выводу войск Ирака из Кувейта. Через три дня Совет Безопасности наложил экономи­ческое эмбарго на экспорт нефти из Ирака и весь иракский импорт, кроме некоторых гуманитарных товаров (Резолюция 661). Ирак остался непреклонен. 8 августа правительство Хусейна вы­слало из страны всех находившихся в городе Кувейт иностранных дипломатов и формально присоединило Кувейт в качестве 19-й провинции Ирака. После этого ООН неизменно высказывала свое осуждение политики Ирака. Кульминационный момент наступил 29 ноября 1990 г., когда Совет Безопасности ООН санкционировал использование военной силы для изгнания иракцев из Кувейта, если к 15 января 1991 г.

Ирак дал знать о своих намерениях еще в июле 1990 г. 16 июля министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз направил в Лигу арабских стран воинственное письмо, в котором заявлялось, что «отказ Кувейта разрешить пограничные споры с Ираком, откло­нение Кувейтом требований Ирака об отмене его многомиллиард­ного долга и упорство Кувейта в выкачивании нефти в количест­вах, превышающих квоты добычи стран — членов ОПЕК, равно­значны военной агрессии»^[329]. Финансирование длительной и доро­гостоящей войны с Ираном за счет займов на сумму более 37 млрд долл., полученных от соседних арабских стран, займов, возместить которые правительство Ирака не могло, вызвало в Ираке экономический и политический кризис. Возможно, весь долг Ирака доходил до 80 млрд долл., государство было по существу банкротом, и в первые месяцы 1990 г. политическое выживание Президента Ирака становилось с каждым днем все более проблематичным^[330]. В мае Хусейн устроил в Багдаде встречу

арабских стран на высшем уровне, где потребовал, чтобы все арабские страны соблюдали квоты добычи нефти, нарушение ко­торых стоило Ираку многих миллиардов долларов. Он назвал нарушение этих квот фактическим началом войны против Ирака. Хусейн резко обвинил Кувейт в подрывной деятельности против его страны, поскольку тот отказался простить Ираку военные займы или сделать какие-нибудь территориальные уступки^[331].

Когда 2 августа две дивизии республиканской гвардии Ирака при поддержке разнообразных спецподразделений и в спешном порядке приданных им других подразделений иракской армии перешли кувейтскую границу, крошечные военные силы Кувейта оказали иракцам энергичное, но короткое сопротивление. Саддам Хусейн полностью завладел Кувейтом, что, принимая во внимание ресурсы Ирака, давало ему контроль над 20% мировых запасов нефти^[332].

Потрясение, испытанное мировым сообществом от происшед­шего вторжения, быстро сменилось действиями. 4 августа на своей пресс-конференции Президент США Джордж Буш прямо заявил, что агрессия Ирака «не останется без ответа». После этого заявления были значительно ускорены американские военные при­готовления. Под руководством начальника Центрального коман­дования США генерала Нормана Шварцкопфа началась переброс­ка американских войск в Саудовскую Аравию; базирование аме­риканской армии и ВВС на ее территории было разрешено коро­лем Фахдом из королевской семьи Саудидов. Подготовка к опера­ции «Щит Пустыни», первоначально разработанной именно для того, чтобы удержать Ирак от вторжения в Саудовскую Аравию, шла полным ходом. Президент Буш выступил с инициативой создания международной коалиции, целью которой должно было стать противодействие агрессии Ирака. К концу августа Саддам Хусейн, возможно, понял, что любое вторжение в Саудовскую Аравию будет означать начало прямой военной конфронтации с Соединенными Штатами.

В то время как дипломатические усилия носили спорадический характер, наращивание военных сил союзнической коалиции, про­тивостоящей военной силе Ирака, шло в ускоренном темпе. К ян­варю 1991 г. в ближневосточных странах были размещены войска 28 государств. Большую часть этого военного потенциала состав­ляли американские части, но коалиция явно взяла на себя обяза­тельства по подготовке к сухопутной войне против Ирака. Для проведения военно-воздушной кампании у союзников имелось 2430 боевых самолетов^[333]. 29 ноября 1990 г. Совет Безопасности ООН принял Резолюцию 678, которая потребовала от Ирака вывести из Кувейта все свои войска к 15 января 1991 г. C прибли­жением установленного срока сухопутные и военно-воздушные силы были приведены в боевую готовность.

Главный вопрос, будораживший общественное мнение в Соеди­ненных Штатах и других странах коалиции, состоял в том, будут ли военные действия против Ирака морально оправданными, если условия, поставленные Ираку, не будут соблюдены. Несмотря на то что множество дипломатических инициатив не смогли разре­шить этот кризис, экономические санкции ограничивали ресурсы, поступавшие в Ирак из-за рубежа, так что возможность диплома­тических шагов все еще была, по крайней мере теоретически. Многие задавались вопросом: может ли война с Ираком быть истолкована как война, отвечающая национальным интересам? C точки зрения международного права правомерность использо­вания силы для прекращения торговли не очевидна. Статья 51 Устава ООН признает законной индивидуальную и коллективную самооборону. Можно было бы, конечно, доказать, что военные меры, принятые в интересах Кувейта, подпадали под действие статьи 51, и американская администрация, предпринимая шаги по осуществлению экономического эмбарго, апеллировала к этой статье. Термин «принуждение» обладает одной важной отличи­тельной особенностью — это мирный термин, тогда как «блока­да» — уже акт войны; он требовал такого уровня поддержки в Конгрессе США, который осенью 1990 г., очевидно, был невозмо­жен. Соединенные Штаты определяли военно-морские действия в терминах «воспрещение» («interdiction»), или «перехват» («inter­

ception»). Такое применение силы формально одобрил Совет Без­опасности в Резолюции 665 от 23 августа 1990 г. В следующем месяце были заблокированы почти все воздушные и морские пути.

Прямые американо-иракские переговоры, предложенные Пре­зидентом Бушем в конце ноября, прошли 9 января 1991 г. в Женеве после напряженного дипломатического маневрирования. Амери­канцы хотели дать понять, что они приложили все усилия для того, чтобы найти дипломатическое решение конфликта. Союзни­ческая коалиция настаивала на том, чтобы Ирак согласился с резолюциями ООН. Дискуссии между американским госсекрета­рем Бейкером и непреклонным министром иностранных дел Ирака Азизом не привели к компромиссу и не дали какой-либо основы для оптимизма относительно дипломатического решения.

Из-за того что Ирак обладал оружием массового поражения, решение начать эту войну было трудным. В США военные тайно строили планы по сдерживанию влияния на общественное мнение и на военнослужащих информации о том, что вооруженные силы коалиции могут понести большие потери. C минимально возмож­ной оглаской были подготовлены 60 тыс. похоронных мешков и оборудование для химической очистки, продуманы планы по круп­номасштабной обработке тел убитых и погребальным процедурам^[334]. Некоторые надеялись, что военно-воздушной кампании будет до­статочно для того, чтобы убедить Саддама Хусейна вывести войска из Кувейта, но большинство признавало, что только сухопутная кампания может решить задачи, поставленные Президентом Бушем в речи, произнесенной 8 августа 1990 г.^[335] Эти задачи вклю­чали:

÷ безоговорочный вывод из Кувейта всех иракских войск;

÷ восстановление законного правительства Кувейта вместо ус­тановленного Ираком марионеточного режима;

÷ защиту безопасности и стабильности в регионе;

÷ защиту жизни находящихся за границей американцев.

Сторонники и критики решения противопоставить действиям Ирака военную силу, приводя свои аргументы, часто обращались к традиции справедливой войны. Президент Буш, обсуждая дости­жение в этом конфликте целей США и ООН, специально прибег­нул к категориям теории справедливой войны. В своем главном за время военно-воздушной кампании обращении в конце января 1991 г. он заявил, что Саддам Хусейн «сделал эту справедливую войну неизбежной войной», подразумевая при этом, что воспре­пятствование захвату Кувейта Ираком было обязательным. В при­водимом ниже отрывке из этой речи Президента США прямо используются аргументы, основанные на положениях теории спра­ведливой войны:

Первый принцип справедливой войны заключается в том, что война должна предприниматься во имя правого дела. В нашем случае причина войны не могла бы быть более благородной. Мы стремимся к тому, чтобы Ирак вывел свои войска из Кувейта — полностью, немедленно и безоговорочно. Мы стремимся к восста­новлению законного правительства Кувейта, а также безопасности и стабильности в зоне Персидского залива. Мы увидим, что Кувейт снова свободен, что кошмар иракской оккупации закончится и что неприкрытая агрессия потерпит крах.

Мы не добиваемся ничего для самих себя. Как я уже сказал, американские войска уйдут, как только закончится их миссия, как только они больше не будут нужны или желательны. И позвольте мне добавить, мы не стремимся к разрушению Ирака. Мы уважаем народ Ирака, мы признаем важную роль Ирака в регионе. Мы не хотим так дестабилизировать страну, чтобы сам Ирак мог стать мишенью для агрессии.

Но справедливая война должна также объявляться легитимной властью. Опе­рации «Буря в пустыне» способствовали беспрецедентная солидарность ООН, принцип самообороны, 12 резолюций Совета Безопасности. Поэтому в зоне Пер­сидского залива объединились 28 государств шести континентов, убежденные в том, что их не остановить и что агрессия Саддама не останется безнаказанной.с...>

Любая война — любая война — ведется по какой-то причине. Но справедливая война ведется по справедливым причинам — по моральным, а не эгоистичным причинам.с...>

Некоторые спрашивают, морально ли использовать силу для того, чтобы остановить происходящие в Кувейте изнасилования, мародерство и грабежи. И вот мой ответ: поскольку чрезвычайные дипломатические усилия по мирному разреше­нию вопроса исчерпаны, то использование силы морально оправдано.

Справедливая война должна быть крайним средством. Я часто говорил, что мы не хотели войны... Все 166 дней — со 2 августа 1990 г. до 15 января 1991 г. — мы

пытались разрешить этот конфликт. Для того чтобы достичь мира, чрезвычайные усилия приложил госсекретарь Джим Бейкер. Более 200 встреч с иностранными представителями, 10 дипломатических миссий, шесть выступлений в Конгрессе. Свыше 103 000 миль преодолели дипломаты для того, чтобы провести переговоры, в частности со странами — членами Организации Объединенных Наций, Лиги арабских стран и Европейского Сообщества^[336].