ЛЕГИТИМНАЯ ВЛАСТЬ?

Оценивая моральную ответственность, нельзя забывать о роли западных правительств и в особенности Правительства США. В дополнение к соображениям правоты дела натовская угроза силой и само применение силы выходят за рамки современного международного права.

Тем не менее американская администрация начала угрожать Сербии еще в 1992 г. без всякого на то разрешения. В своем письме Слободану Милошевичу в декабре 1992 г. Президент Буш предуп­реждал, что «... в случае конфликта в Косово по вине Сербии Соединенные Штаты будут готовы применить военную силу про­тив сербов как в Косово, так и в самой Сербии». Это так называемое рождественское предупреждение повторила админи­страция Клинтона в 1993 г.^[418] Угрозы были восприняты албанскими радикалами как очевидный сигнал к эскалации конфликта с пос­ледующим обвинением сербов в применении военной силы. Аме­риканская политика усилила позиции албанских сторонников на­сильственного решения проблемы. В то же время она оказалась разрушительной для той части албанского населения Косово, которая выбрала для себя путь ненасильственного сопротивления и стратегию компромисса.

Косовский кризис следует рассматривать как в значительной мере результат интервенционистской доктрины Билла Клинтона^[419]. Эта доктрина дала возможность OAK прибегнуть к помощи НАТО путем демонстрации «зверств сербов». Так, OAK сделала все возможное, для предотвращения вывода сербских войск из региона — вывода, обусловленного соглашением Милошеви- ча/Холбрука в 1998 г. Это обстоятельство давало возможность OAK и западным странам обвинить сербские власти в неспособ­ности разрядить конфликт.

Государства — члены НАТО и сама НАТО утверждали, что они обладали правом несанкционированного применения силы с целью предотвращения массовых нарушений прав человека.

После завершения холодной войны и роспуска Варшавского блока НАТО претерпела серьезные изменения. В 1999 г. его экс­пансия на Восток привела к включению в альянс Венгрии, Польши и Чешской Республики, а также к созданию значительной про­граммы военного сотрудничества, названного Партнерством ради мира (ПРМ). Это военное сотрудничество налаживалось со всеми странами — членами Организации по безопасности и сотрудниче­ству в Европе (ОБСЕ), за исключением Таджикистана, и представ­лялось как дополнение к усилиям ОБСЕ по стабилизации всего Евроатлантического региона. Большое число участников и высокая интенсивность сотрудничества позволили Генеральному секретарю НАТО Хавьеру Солане сделать в сентябре 1996 г.

трудничества в европейской истории^[420]. В декабре 1996 г. эта про­грамма была дополнена политическим органом — Советом евро­атлантического партнерства (СЕАП), в рамках которого страны — участницы ПРМ могли бы обсуждать вопросы создания новой системы безопасности в Европе. Благодаря подобной деятельности НАТО берет на себя некоторые обязанности, традиционно за­крепленные за ОБСЕ. Это преобразование НАТО и его соперни­чество с ОБСЕ создают существенные проблемы для России. В то время как политическое сотрудничество в рамках ОБСЕ основы­вается на принципе равенства стран-участниц, дело обстоит по- другому в рамках такой организации по сотрудничеству, как СЕАП. К началу косовской интервенции НАТО и Россия уже с большим трудом находили общую почву для сотрудничества. Ин­тервенция еще более ухудшила положение.

Во время Косовского кризиса НАТО предприняла новый важ­ный шаг по изменению системы европейской безопасности. Оп­равдывая военные действия НАТО, его Генеральный секретарь Хавьер Солана заявил, что НАТО была обязана использовать силу без санкции Совета Безопасности ООН, поскольку этот междуна­родный орган доказал свою неспособность к действиям в сложив­шейся ситуации. Уже в 1998 г. он оправдывал угрозу силой со стороны НАТО ссылками на невозможность быстрого принятия резолюции Совета Безопасности, разрешающей применение силы^[421]. Это означает, что НАТО начала рассматривать себя не как допол­нение к ОБСЕ, но скорее как организацию, призванную заменить ООН. Другие страны, в особенности Россия и Китай, весьма озабочены этой эволюцией. Похоже, что НАТО создает новую доктрину международных отношений, в которой она намерена играть ведущую роль, что скорее всего сделает мир гораздо менее безопасным. В случае, если подобные односторонние решения в вопросах войны и мира станут нормальной практикой, вопросы прав человека могут служить оправданием для любого рода ин­тервенции со стороны стран, имеющих на то военные возмож­ности.

3.