Ключевые концепты социально-философского дискурса о власти

Этимологические словари дают следующую картину этимологии власти в старославянском языке:

1. Власть: (из владеть) властвовать, властный, властитель, область, областной.

> Волость, волостный.

> Волость, волостель, волостелин.

> Власть, властник, собственник; глава дому.

> Власт, могущество, властель. Дворянин, властник, собственник.

Др. славян. Vala - сила, господство [213, с. 216].

2. Власть: володеть, володею, волость - «власть», «право», позже (10 в.)

«государство», «страна», еще позже «округ».

В русском языке владеть и власть из старосл. Volost [92, с. 157].

3. Власть:

> область, княжество, государство;

> владение собственность;

> власть, господство, владычество;

> право, возможность что-л. делать;

> лица, облеченные властью [241, с. 244-246].

Толковые словари русского языка предоставляют следующее объяснение такого ключевого понятия, как власть.

1. Власть:

> Право, сила и воля над чем., свобода действий и распоряжений; начальствование; управление [68, с. 213].

2. Власть:

> Право и возможность подчинять кого-что-н. своей воле, распоряжаться действиями кого-н.;

> права и полномочия правительства, правительственного лица;

> образ правления, государственный строй;

> могущественное влияние, принудительная сила;

> лица, облеченные властью, начальство [263, с. 310].

3. Власть:

> Право и возможность распоряжаться кем-чем-н., подчинять своей воле;

> политическое господство, государственное управление и его органы;

> лица, облеченные правительственными, административными полномочиями [264 - с. - 86].

При этом словари литературного русского языка во многом более официозны:

1. Власть:

> Право управления государством; права и полномочия правительства, правительственных органов;

> органы государственного управления; правительство;

> форма правления страной, государственный строй;

> право и возможность повелевать, управлять, распоряжаться действиями, поведением кого-либо [243, с.

2. Власть:

> Право и возможность повелевать, распоряжаться действиями, поведением кого-либо;

> Могущественное влияние чего-либо, неодолимая сила чего-либо.

> Форма управления страной.

> Право и возможность управления государством.

> Органы государственного и местного управления [244, с. 304].

Можно отметить интересную деталь. Определение власти в дореволюционных словарях и словарях эпохи Перестройки имеют менее императивный характер и апеллируют к таким ценностям, как право, справедливость, уделяя значительное внимание возможности власти. Для советских словарей 30-50-х годов власть - это государство, безусловное право диктата. Подобный сюжет тоталитарного прошлого прочно вошел в советскую культуру и спустя 15 лет после крушения СССР еще не до конца исчез из нашего повседневного и литературного языка, риторики политиков (где власть, там всегда органы власти), философских и научных исследований власти (см. концепции власти).

На основании представленных определений можно выстроить ряд понятий, которые входят в семантическое поле власти: воля, сила, свобода, право, могущество, влияние, господствование (более удобная форма чем повелевание), управление, государство.

Кроме того, при анализе понятия «владеть» в толковых и литературных словарях XIX-XX веков прослеживается четкая связь с понятием «власть». Так в словаре Даля представлен следующий семантический ряд: «Владеть: обладать; владычествовать, властвовать; управлять полновластно; иметь в своей собственности, называть по праву своим» [68, с. 212].

В словаре Ушакова:

Владеть:

> Иметь что-н. своей собственностью, обладать;

> держать в своей власти, управлять (книж);

> быть в состоянии действовать чем-н., пользоваться чем-н. [263, с. 305]. В толковом словаре С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой:

Владеть:

> иметь своей собственностью;

> держать в своей власти, подчинять (в отличие от словаря Ушакова это опять не книжное, а вполне живое выражение).

> Уметь, иметь возможность пользоваться чем-нибудь, действовать при помощи чего-нибудь [264, с.

Таким образом, к заявленному ряду следует добавить такие важные понятия, как Обладание и Собственность.

Анализ толковых словарей украинского языка представил следующую картину.

1. Влада:

> право керувати державою, політичне панування;

> керівні державні органи; уряд;

> право та можливість розпоряджатися, керувати ким, чим-небудь;

> сила чого-небудь, могутність [245, с. 701].

2. Влада:

> Право керувати державою, політичне панування;

> керівні державні органи; уряд;

> право та можливість розпоряджатися, керувати ким, чим-небудь;

> сила чого-небудь, могутність [40, с. 151].

3. Влада:

> право управління державою, політичне панування;

> права і повноваження державних органів;

> органи державного управління, уряд;

> право та можливість розпоряджатися, керувати ким, чим-небудь;

> могутність, сила [261, с. 142].

4. Влада:

> право і спроможність наказувати, керувати, розпоряджатися діями, поведінкою кого-чого-небудь;

> право керувати державою; права і повноваження уряду, органів державного управління;

> керівні органи державного управління, уряд [223, с. 297] .

Как видно, семантика понятия “власть” в русских и украинских языках существенно не различается (та же ситуация с белорусским вариантом концепта власти - улада). Различие лишь в деталях. Так, в украинском языке отождествление власти с государством, органами государственного управления более прочно и влиянию времени практически не поддалось. Эта особенность будет учтена в третьем разделе при изучении властной реальности в украинском обществе^{[‡‡][§§]}.

Выбранная методология диктует необходимость выстроить иерархию концептов, которые в силу своей укорененности в русском языке должны определить границы социально-философского дискурса о власти.

За центр схемы можно взять концепт «власть». Его ближайшими спутниками являются «сила», «воля», «право», «свобода». Для пояснения последних и качественной оценки самой власти в словарях употребляются такие концепты, как «могущество», «влияние», «господствование», «управление».

Однако приведенные концепты могут лишь очертить семантическое поле власти и дать общее представление об исследуемом феномене. Для создания понятийного инструментария необходимо выявить в рамках семантического поля тот круг понятий, который может претендовать на статус категории, вывести их на должную степень абстракции и выстроить

категориальный каркас диссертационного исследования, ориентированного на достижение заявленной цели и выполнение сформулированных задач диссертации.

Для начала следует вывести из семантического поля власти ключевые понятия, которые могут стать основой для конституирования социально­философского дискурса. Они способны помочь освоить динамику власти как специфического вида деятельности, как особой формы отношения в обществе и как конституирующего фактора социума. Понятно, что просто литературным языком здесь обойтись невозможно. Необходимо привлечь опыт научного и философского дискурса о власти. В рамках поставленной задачи актуальным видится обращение к концепту «авторитет».

Как уже отмечалось, существует значительное отличие от словарей литературного и живого языка от языка советских философских энциклопедий. Так, в последних основным наиболее близким к власти понятием является авторитет. В постсоветских изданиях авторитет для определения власти уходит и занимает вполне в духе неопозитивизма нишу одного из методов осуществления властных функций [46, с. 171]. Такое внимание советских философов к понятию авторитет не случайно.

Во-первых, после работ Хатунцева (20-ые годы вплоть до конца 50-ых) философских исследований власти не проводилось вообще.

Во-вторых, вопрос об авторитете как условии и факторе бытия власти органично вытекал из самого семантического круга проблемы. Позитивные проявления воли, свободы и силы немыслимы без обретения особого статуса. В толковых словарях данный статус определяется как право на

поступок. В философии был использован заимствованный концепт из романо-германских языков - «авторитет» (при сохранении немецкого варианта его прочтения).

Само понятие « авторитет» появилось в русском языке лишь в начале 18 века [92, с. 27] и использовалось для определения значимого свидетельства в деле науки, принимаемого слепо и на веру [68, с. 4]. Лишь благодаря усилиям философов, в основном через освоение классической немецкой философии, понятие «авторитет» стало играть важную роль в определении власти. Первой ласточкой стала короткая статья в Энциклопедии Брокгауза и Эфрона, где авторитет определяется как «значение и основанная на значении или с ним соединенная власть». Подробно понятие было рассмотрено в рамках советского периода изучения власти. На современном этапе наметилась любопытная закономерность. В словарях понятие «авторитет» теряет свое значение, но в рамках монографических исследований, особенно в кандидатских диссертациях, происходит настоящий ренессанс этого понятия.

На основании анализа кратологической литературы можно сделать вывод, что российскими и украинскими учеными понятие «авторитет» рассмотрено достаточно полно и емко [7; 26; 79; 116; 260; 268]. С точки зрения этимологии исследователи фиксируют, что понятие «авторитет» восходит к эпохе Августина Блаженного [116, с.

бытовой речи. Однако в литературном белорусском, русском и украинском языках они носят лишь характер подобия [226, с. 61, 15, 69]. Такая же ситуация сохраняется и в немецком языке. Но во французском и английском языках ситуация иная. Так, в английском языке слова «власть» и «авторитет» переводятся одинаково - authority [225, с. 27, 79]. Во французском языке власть - pouvori [283. - с. 74], авторитет - autorite [283, с. 17], но лица, наделенные властью, - autorites [283, с. 74].

Для определения семантического поля этого было бы достаточно. Но для наделения понятия «авторитет» статусом операционального понятия необходимо привлечение результатов всестороннего исследования этого феномена в работе украинского автора Богданова. Он отмечает, что авторитет функционирует как исторически установленная константа и вместе с тем динамичная структура. Он «відтворює конкретно-історичний іноваційно-конструктивний потенціал певної соціальної спільноти, яка репрезентує традіції та цінності минулого, прадукує нормативні утворення сьогодення та конструює моделі соціальної взаємодії найближайшого майбутнього [26, с. 353].

Понятие авторитет является необходимой составляющей для постижения генезиса власти в заявленных рамках. Более того, он, в силу своей специфики, помогает прояснить историческую динамику отношений воли и свободы, права и государства, стремления к обладанию и его практического осуществления. Для исследования этих сложных процессов предлагается использовать понятия «власть авторитета» и «авторитет власти». Последнии были синтезированы из двух концептов «власть» и «авторитет» Эти понятия вводит в научный оборот И. И. Кальной [60]. Исходя из семантических рассуждений и истории философских исследований власти и авторитета, такое сопряжение правомерно.

Исходя из концепции И. И. Кального, власть авторитета это понятие, обозначающее исходную ступень развития власти, которая предполагает наличие определенных признаков:

> относительно небольшая общность людей;

> прямые отношения между членами коллектива, исключающие посредников;

> ориентир людей на признание, утверждение своего «Я».

Исторически власть авторитета соответствует первобытнообщинному строю. Хронологически власть авторитета охватывает длительный эволюционный период. Авторитет возникает в условиях формирования социосферы, мировоззрения и индивидуальности человека. Образование первых государств знаменует собой ломку власти авторитета и трансформацию потестарного общества в традиционное.

Власть авторитета характеризуется доминированием обычного права, примата целого над частью, мифологическим мировоззрением, формированием культуры страха [60, с. 6 - 7]. Можно выделить генезис власти авторитета, его классический этап развития и закат (угасание) в эпоху Возрождения (в эпоху первоначального накопления капитала). На смену власти авторитета приходит авторитет власти, который является естественным следствием логики развития общества, это ответ в форме буржуазной культуры и индустриальной цивилизации, когда складывается фетишизация товара, денег и капитала; когда на социальном Олимпе доминируют политика и научное мировоззрение.

Для исследования конкретных обществ трансформационных процессов понятия «власть авторитета» и «авторитет власти» подходят как нельзя лучше. Они позволяют оценивать происходящие процессы не только с точки зрения их эффективности, но и через антропологическую и онтологическую составляющую, используя весь простор семантического поля власти, выявляя меру соотношения силы, воли, свободы и права, осуществляя сравнительный анализ качества управления, господства, могущества и влияния, фиксируя количественные характеристики власти через понятия государство и собственность, выходя на онтологический уровень через концепт обладание. Понятия «власть авторитета» и «авторитет власти» позволяют

рассмотреть динамику власти через разнообразные парадигмы: синергетическую, диалектическую, интервальную, системную. Но попытка определить их статус как категорий кратологии наталкивается на определенные трудности. Для примера попытаемся провести сравнительный анализ власти во французской республике Шарля де Голя и союза племен Зулусов в XIX веке. Так, власть в IV французской республике представлена отчетливо выраженным авторитетом власти. Форма его проявления - демократическая президентская республика, форма его осуществления - французская бюрократия, способ его бытия - политические отношения. Для Зулусов же характерна власть авторитета, когда форма проявления и форма осуществления власти являются неразделимым целым и принадлежат общине во всей совокупности ее действительных членов. Способом бытия общины выступает политическое пространство, которое находится в зародышевом состоянии.

Если использовать понятия «власть авторитета» и «авторитет власти», тогда необходимо постоянно учитывать то особенное и исключительное, чем обладают два указанных объекта исследования. Их хронологическую и географическую удаленность друг от друга; разные уровни общественно­политической и экономической жизни, разное историческое прошлое. Другими словами, необходимо учитывать те характеристики, которые объективно влияют на конкретные формы власти. В таких условиях плодотворный сравнительный анализ практически исключен. Совсем иная ситуация может возникнуть при использовании максимально широких понятий - категорий, которые призваны описать абсолютные сущностные характеристики власти. Они позволят создать идеализированный объект - основу для осуществления метода восхождения от абстрактного к конкретному. Без использования этого метода философское познание власти, по очевидным причинам, теряет свое гносеологическое значение. В виде таких категорий предлагается использовать понятия «вертикаль власти» и «горизонталь власти».

Как отмечают исследователи, еще в древнекитайской, древнеиндийской и древнегреческой философских традициях появился прообраз понятий «вертикаль власти» и «горизонталь власти». А. А. Котенев и А. Е. Лукьянов сделали заявку на выделение архетипов власти, ее «первородной сущности . ее генетики не столько в плане исторической эволюции, сколько в плане генетических кодов власти, способствующих ответу на вопрос: что есть власть в своем абсолютном значении» [126, с. 10]. Исследуя содержание мифов и философских традиций Древнего Китая, Древней Индии и Древней Греции, авторы выходят на архетип горы и архетип воды, символизирующих вертикаль и горизонталь властных отношений. Символы горизонтали и вертикали в решении проблемы власти активно используются и в современной российской философии. Так, К.Ф. Завершинский, изучая вопрос легитимации и легитимности, обращается к символу горизонтали общественных отношений как антиподу жесткой иерархии церкви [81, с. 100]. К этому же приему прибегает М. Н. Кузьмин, описывая систему зависимостей в средневековом обществе [140, с. 59]^[†††]. Особое место образы горизонтали и вертикали занимают в концепции И. И. Кального. Как координаты общественного развития (вертикаль власти и горизонталь коммуникативного отношения), в его работах они обрели статус операциональных понятий. Можно сделать вывод, что предложенные категории имеют корни непосредственно в самой структуре власти, в ее глубинном слое, что и нашло отражение в архетипах горы и воды, образах вертикали и горизонтали власти. При этом важно, что они носят универсальный характер и свойственны обществам, которые очень сильно отличались и в культурном, и в экономическом, и в социальном планах. Но совместимы ли они с семантическим полем власти в славянских языках? Для ответа на этот вопрос выделим ключевые концепты, раскрывающие содержание заявленных категорий.

Вертикаль власти.

По определению вертикаль власти имеет четко заданные параметры: отношения иерархии, господствования-подчинения. Данные критерии являются следствием дальнейшего уточнения семантического поля власти и понятия «авторитет власти». Исключая из понятия «авторитет власти» параметры, которые были необходимы для исследования конкретных обществ на заданном историческом отрезке (так смывается историческая динамика смысловой структуры понятия, характерного для потестарного общества или традиционного), можно прийти к «чистому понятию», которое должно отразить сущность исследуемого феномена.

Первый признак вертикали власти представляет ее иерархия. Она является отражением физической структуры той реальности, которую замещает категория «вертикаль власти». Вертикаль власти характеризуется пирамидальным строением, высшие ступени которого занимают функционеры с более широким доступом к информации и большим спектром управленческих решений (наиболее часто к данному понятию приобращаются в социологической концепции власти).

Второй признак вертикали власти - это ее господствование. По словарю: «обладать преимуществом перед кем-н». Господствование подразумевает наличие четко выраженных объекта и субъекта власти. При этом волевое воздействие субъекта власти на объект абсолютно и не подлежит корректировке со стороны последнего (данное понятие - визитная карточка психологической концепции власти).

Третий признак вертикали власти - это факт подчинения. Подчинение проявляется в отношении нижестоящего и вышестоящего. Система власти функционирует только в случае выполнения команд с вершины пирамиды к ее основанию.

Г оризонталь власти.

Вторая, парная, категория власти выстраивается по аналогичной системе. Она характеризуется признаками влияния, управления и согласия.

Первый признак - влияние. По словарю: «действие оказываемое кем- н., авторитет». В данном случае оно представляет физическую структуру горизонтали власти. Когда все ее элементы находятся в одной плоскости, каждый из них автономен и имеет прямую возможность для коммуникации или воздействия в направлении избранной цели. Данная физическая структура характеризуется принципами когерентности, синергии и каузальности и находит свое теоретическое воплощение в системном и синергетическом подходах. Понятие «влияние» подробно разрабатывалось во всех концепциях власти, особенно в аналитической и комплексной концепциях.

Второй признак - управление (направлять ход, движение). Объект и субъект власти присутствуют, но их роли выражены нечетко и часто взаимозаменяемы. Сутью признака является отсутствие четких директив временного субъекта власти и жесткого контроля над процессом их исполнения. Существует некая общая программа действия, где контролируется лишь качество результата ее выполнения. Предполагается широкое поле для импровизации и интерпретации заявленной задачи^*. Это понятие родилось в социологической концепции, свое нынешнее прочтение получило в рамках комплексной концепции власти.

Третий признак - согласие. Направление действия коллектива не вырабатывается узким кругом лиц, а является делом каждого заинтересованного в проекте лица. Общая задача формулируется с учетом интересов всех членов, которых касается данный проект. Признак согласия подразумевает возможность инициативы снизу и коррекцию задачи в ходе ее исполнения. Использование понятия «согласие» характерно для комплексной концепции, хотя основной смысл концепта находит свое оригинальное прочтение во всех концепциях власти.

Таким образом, «вертикаль власти» - это категория, отражающая такую объективную реальность, которая характеризуется наличием иерархической

системы построения элементов и отношений в рамках господствования и подчинения. Для постижения феноменального уровня этой реальности необходимо использовать такие понятия, как «авторитет власти» и «государство».

Горизонталь власти - это категория, которая объясняет объективную реальность с помощью терминов «влияние», «управление» и «согласие». Для феноменального уровня можно использовать такие понятия, как «власть авторитета» и «общество».

Как уже отмечалось, «вертикаль власти» и «горизонталь власти» - это абстрактные категории, которые отражают предельно идеализированную реальность. Отдельно взятые, они имеют очень небольшое гносеологическое значение. Другое дело, если по аналогии с «властью авторитета» и «авторитетом власти» попытаться выявить точки их сопряжения. Логично, что получившаяся система координат и будет являться исходным этапом освоения власти на феноменальном уровне. Ибо в точке сопряжения вертикали и горизонтали и складывается способ бытия власти: в форме бюрократии, государства, политики.

Для выявления их гносеологического потенциала необходимо обратиться к системному и синергетическому подходу.

Общество как самоорганизующаеся система нуждается в регламенте деятельности ее субъектов. Главным фактором этого объективного процесса выступает власть в качестве определенной формы правления. В системе власти вертикаль обеспечивает ее стабильность и устойчивость, а горизонталь задает «правила социальной игры».

Вертикаль власти представлена авторитетом власти в лице официальных институтов государства: органов судебной, исполнительной и

законодательной власти. Горизонталь представлена властью авторитета в форме явного или неявного гражданского общества. Последнее принято понимать как «ассоциацию свободных, равноправных, а стало быть, автономных и активно действующих людей с ориентиром на собственное

благо и благо общества, ибо их личная жизнь осуществляетя в сфере публичной жизни» [98].

На сущностном уровне вертикаль власти и горизонталь власти имеют точки сопряжения, которые находятся в той или иной системе властных координат. Их характеристики носят абсолютный характер и позволяют выявить то общее, что представляет собой, например, власть в племени Зулусов и власть в условиях Французской республики эпохи Шарля де Голля. Их объединяет единая сеть властных координат при совершенно разных формах проявления и осуществления.

Власть как особый вид бытия в мире, помимо уже рассмотренной системы категорий, имеет ряд принципов функционирования. Однако очевидно, что доминированием субординации над координацией нельзя объяснить причины подчинения общества государству, или наоборот. Необходимо рассмотреть ту реальность, которая обеспечивает нормальное функционирование указанной системы в человеческом обществе.

Благодаря усилиям Ф. Ницше, а также целой плеяды неокантианцев, среди которых особенно следует видеть П. Риккерта и В. Виндельбанда, можно с уверенностью сказать, что в качестве таковой реальности выступают ценности человеческого бытия, которые для удобства рассмотрения целесообразно разделить на демократические и гражданские. Первые обеспечивает государство, а вторые - общество^[‡‡‡].

Согласно мнению большинства исследователей, ценности формируются в результате и в ходе культуризации и социализации индивида [93, с. 64] и фиксируются в науке и философии как междисциплинарное понятие [154]. В этом процессе они испытывают мощное воздействие со стороны базовых человеческих инстинктов. Благодаря усилиям А. Адлера с его «Индивидуальной психологией» и К. Юнга с его «Аналитической психологией» стало очевидным, что «человек от природы рождается слабым,

беспомощным существом ... человек остро испытывает чувство своей «неполноценности». Вместе с тем, под влиянием этого чувства, в психике каждого человека формируются специальные механизмы для возведения «компенсирующей душевной надстройки» [152, с. 136.]. Стремление к признанию и власти и является той компенсацией, которая заявляет о себе как основная движущая сила психики человека. А. Адлер возвел власть в один из основополагающих инстинктов человека, а Юнг, поддерживая мысль своего коллеги, даже ставит власть на одну ступень с эросом, называя их природными инстинктами [326, с. 71; 325, с. 28-29]. Таким образом, формирование ценностных ориентаций идет уже при наличии у человека инстинкта власти и во многом под его определяющим воздействием. Отсюда можно заключить, что базовые ценности человеческого общежития являются основными ценностями власти, ибо их формирование происходило под влиянием властного инстинкта и для определенной системы власти.

Исследователи выделяют ряд основополагающих ценностей человеческого бытия: Жизнь, Волю, Собственность, Свободу, Формальное равенство и Справедливость [97, с. 67]. Они носят безусловный онтологический характер и, к тому же, в основной своей массе являются ключевыми концептами семантического поля власти. Априори эти ценности предоставляются человеку по праву его рождения. Однако на практике они находятся в жесточайшей зависимости от определенного типа власти, от определенных принципов властной структуры. Идею реализации их в чистом виде на практике можно отнести к утопиям, которыми так богато общество трансформационных процессов [82]. Человеческая природа такова, что она стремится достигнуть предельных оснований [111]. И феномен ценности здесь не является исключением. К чему может привести безудержное стремление к свободе, хорошо видно на примерах «вольной республики батьки Махно», пугачевщины и т.д. Необходимы сдерживающие механизмы, которые бы дополняли гражданские ориентиры на ценности. Таковыми могут служить принципы вертикали власти, конституирующие реальность и

придающие ей законченную форму. Вопрос о мере соотношения вертикали и горизонтали власти, о демократических и гражданских ценностях каждая эпоха решает по-своему.

Таким образом, начав с анализа методологических подходов и вычленения семантического поля власти, через построение категориального каркаса диссертационного исследования можно сформулировать основное проблемное поле заявленной темы. Оно заключается в поиске меры соотношения принципов власти и направленности человека на осуществление фундаментальных ценностей. Во втором разделе диссертации будет исследована динамика и перспективы этого поиска для европейской цивилизации на уровне общего, а в третьем разделе будет осуществлен анализ полученного опыта для выявления особенного и специфичного в рамках современного украинского общества.

Выводы по разделу:

1. Социальная философия, рассматривая проблему власти, заявляет о

себе, как о системообразующем элементе всего комплекса

кратологического знания.

2. Значение социально-философского подхода к исследованию

феномена власти проявляется в анализе перспективных методологических стратегий новой отрасли науки и формировании категориального аппарата кратологии [311].

3. Основой методологической стратегии диссертационного исследования принимаются диалектический и синергетический подходы постижения власти, реализуя принцип дополнительности возможностей аналитического, системного и интервального подходов.

4. Анализ концепций власти выявил дефицит философско- исторического исследования власти, а также актуальность его применения для решения заявленной проблемы.

5. Основными понятиями дискурса о власти в разных концепциях служат: воздействие, отношение, стремление к власти, обладание, человек как субъект власти, легитимность и легитимация, структура, функция, системная организованность наличного бытия власти, обмен информацией, управление, властеотношение, властвующее начало, власть как удовлетворяющее обладание, признание, притязание.

6. Основными концептами социально философского дискурса власти являются: власть авторитета и авторитет власти, горизонталь власти и вертикаль власти, иерархия, господствование, подчинение, влияние, управление, согласие, а также воля, жизнь, собственность, свобода, формальное равенство и справедливость.