Выбор предметной области - важное условие теории
Всякое теоретическое познание предмета прежде всего начинается с выбора предметной области (объективного конкретного), которая должна быть подвергнута теоретическому анализу. С первого взгляда представляется, что предмет, предметная область неизменно дана исследователю.
При ближайшем же рассмотрении выбор предметной области оказывается сложным вопросом, так как она не дана раз и навсегда, а имеет относительную природу, выступает исторической проблемой. Предмет исследования постоянно менялся с развитием науки, с развитием человеческого общества.Вычленение предметной области происходит, с одной стороны, в результате практического, предметного отношения к действительности, а с другой - подготовлено всей историей развития познания в данной области (обусловлено всем ходом развития предшествующего знания). Остановимся на этих аспектах более подробно.
1. Согласно диалектико-материалистической логики предметная область вычленяется прежде всего в процессе практической, предметной деятельности. Здесь не отождествляется объект (предмет) с объективной реальностью, как это делает идеалистическая философия. Дело в том, что объективная реальность, природа как таковая существовала до человека и человеческого общества, но как объект (предмет человеческой деятельности) она постоянно изменялась. Поэтому доказательство и обоснование объективной реальности на основе общественной практики и вопрос о вычленении объекта (предмета) деятельности и познания на основе практики представляют собой два внутренне связанных аспекта. Если объективная реальность существует сама по себе (абсолютно независимо от субъекта), то понимание объекта (предмета) должно постоянно включать предметную деятельность субъекта. Предмет (объект) трудно понять вне его отношения к субъекту. Поэтому при определении (выборе) предметной области исследования необходимо учитывать и по возможности точно формулировать диалектическое отношение предмета (объекта) к субъекту.
Такая постановка проблемы является важнейшей отличительной особенностью диалектического принципа познания, согласно которому в познании предмета, объекта и в формулировке теоретических представлений и понятий о нем с самого начала подчеркивается активность познающего субъекта, учитываются его потребности, его
конкретное отношение к объекту. Ограниченность гносеологии созерцательного материализма прежде всего состояла в непонимании значения этого фундаментального принципа. «Главный недостаток всего предшествующего материализма, - писал K,Mapκc, - включая и фейербаховский - заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой»[63].
Чтобы действительно познать предмет, составить о нем понятие, необходимо с самого начала правильно поставить вопрос, указать ту систему, объективную позицию, относительно которой реально существует предмет, и подвергнуть его теоретическому анализу. В данном случае практика непосредственно входит в формулировку теоретического понятия. Если при формулировке (выработке) понятия о предмете не учитывать практическое отношение субъекта, то такое познание ни в коей мере не является конкретным. А с абстрактной и отвлеченной позиции невозможно понять такие понятия, как «свобода», «демократия», «человек», «одновременность» и т.п. Поэтому необходимо с самого начала указать ту систему отсчета, объективную позицию класса, которая входит в формулировку теоретического понятия. Так, например, невозможно сформулировать конкретное понятие свободы, если не указать ту систему отсчета (классы), относительно которой оно имеет реальный смысл. На самом деле, о какой свободе идет речь? О какой демократии говорится? Вне такой конкретной постановки невозможно научное понимание этих понятий.
В процессе предметной деятельности человек выделяет объект, предметную область. Вне этого отношения предмет является бытием, но не конкретной предметной областью, что имеет важнейшее значение в ее понимании. Яркой иллюстрацией этого теоретического положения служит дискуссия о роли профсоюзов. В.И. Ленин говорил, что сущность профсоюза невозможно выразить абстрактно, необходимо указать ту реальную систему, относительно которой рассматриваются профсоюзы. ∣
Диалектическое рассмотрение необходимо при исследовании всех социальных явлений. Это относится к таким сложным явлениям, как
«общество», «человек» и т.п. Главный недостаток всех социологов до Маркса состоял в том, что они рассуждали об обществе вообще; В отличие от них Маркс выработал понятие общественно-экономической формации, в основе которой лежит конкретное отношение обществах природе (характер производительных сил) и соответствующие этому отношения людей друг к другу в процессе производства.
В современном научном познании данный методологический принцип имеет универсальное значение. Он успешно применен также в теории относительности. При рассмотрении фундаментальных понятий «пространство» и «время» классическая физика отвлекалась от системы отсчета, трактовала эти понятия как абсолютные, не связанные друг с другом. Эйнштейн же доказал, что понятие одновременности не абсолютно, а имеет смысл лишь относительно той или иной инерциальной системы. Анализ показал, что одновременность во всех системах - фикция, а в действительности события, одновременные в одной системе, вовсе не одновременны событиям в другой системе. Вследствие этого время относительно, а не абсолютно, и «преобразование Лоренца» есть результат относительности одновременности, а не следствие механического сплющивания.
Работу «К электродинамике движущихся тел» Эйнштейн начал с тщательного анализа понятия «одновременности». «Мы должны обратить внимание на то, - писал он, - что все наши суждения, в которых время играет какую-либо роль, всегда являются суждениями об одновременных событиях»**.
В результате глубокого анализа он изменил старое, классическое представление о пространстве и времени и показал, что абстрактное (абсолютное) представление об одновременности - фикция, а подлинное значение имеет только одновременность относительно той или иной системы отсчета. «Итак, мы видим, - писал Эйнштейн, - что не следует придавать абсолютного значения понятию одновременности. Два события, одновременные при наблюдении из одной координатной системы, уже не воспринимаются как одновременные при рассмотрении из системы, движущейся относительно данной системы»[64][65]. ,С методологической точки зрения подход А.Эйнштейна имеет важнейшее значение. Дело в том, что, проанализировав понятие одновременности и через него - понятие пространства и времени, Эйнштейн
вышел не только за пределы физического представления о πpocτpaH-? стве и времени, но изменил метод, стиль физического мышления? Одновременно он внес большой вклад в современную логику, так как доказал, что при образовании научного понятия (при формулировке его содержания) необходимо учитывать ту систему, относительно которой существует данный предмет. J
Грандиозность открытия Эйнштейна особенно ясно проступает тогда, когда мы сравниваем его способ объяснения «преобразования Лоренца» с трактовкой Лоренца и Фицджеральда, которые стремились преодолеть возникшие трудности, выдвинув искусственную гипотезу о продольном сокращении. Основные теоретические недостатки такого локального решения состояли в том, что посредством этой ги-; потезы хотели решить фундаментальные противоречия в физике, не затрагивая основ старой теории. Лоренц и Фицджеральд не понимали значения анализа пространства и времени.
Согласно Ландау, сущность теории Эйнштейна состоит в рас-! крытии связи принципа относительности с принципом конечности электромагнитных взаимодействий, с постоянством скорости света. Когда теория исходит из этих двух положений, сразу выявляется ненужность эфира, и цель теории концентрируется на преобразованиях.
Классическое преобразование не точно, в электромагнитных явлениях имеют место релятивистские эффекты. Они - результат изменения пространственно-временных характеристик тел, а не сплющивания тела и не механических изменений. Время теперь не абсолютно, а зависит от различных систем отсчета.Такое толкование вопроса многим философам и физикам, воспитанным на традициях старой физики, показалось чем-то субъективным, точкой зрения наблюдателя. Они считали, что объективная формулировка понятия должна исключать субъект и систему отсчета. И в этом состояла их ошибка.
Согласно диалектической концепции, подлинно объективное рассмотрение предмета не есть исследование его в форме объекта, в форме созерцания. Человек действительно познает предмет только в его включенности в предметную деятельность.
Диалектико-материалистическая логика выработала определенные методы и способы исследования предмета. В.И. Ленин неоднократно подчеркивал, что диалектика требует рассмотрения явлений во всеобщей и необходимой связи с другими явлениями. В пределах
диалектической логики само это методологическое требование трактуется конкретно. При абстрактной постановке вопроса каждое явление связано со всеми, и поэтому невозможно решение самой простой проблемы без предварительного рассмотрения всех связей Вселенной. Диалектическая логика поэтому самое требование о всеобщей связи рассматривает диалектически (конкретно).
Если более конкретно определить содержание этого требования, то оно состоит в том, что при исследовании предмета необходимо рассматривать лишь внутренние и специфичные для данной системы связи, отвлекаясь от привходящих и внешних для нее связей и отношений. Образцом такого методологического анализа является «Капитал» Маркса. Историю капитализма, как известно, Маркс начинает с первоначального накопления. При определении капитализма он берет лишь те связи и отношения, которые постоянно воспроизводятся в ходе функционирования капиталистических отношений. Такой определенностью капитализма является рабочая сила как товар.
Абстрактный подход извратил бы суть дела и затемнил понимание существенных связей явлений.2. В диалектико-материалистической логике раскрыта тесная связь выбора предметной области (первоначального целого) с развитием человеческого знания в данной области. На самом деле, в редких случаях мы имеем дело с абсолютно новым объектом, чаще речь идет о предмете, о котором уже имеется предшествующее знание. Поэтому выбор предметной области, объекта исследования зависит от степени зрелости познания, эксперимента, развития науки. В работе «К критике политической экономии» КМаркс глубоко обосновал зависимость предмета и задачи науки от уровня ее зрелости. «...Человечество ставит себе всегда только такие задачи, - писал он, - которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления»[66].
Правильность этой мысли подтверждается всей историей развития человеческого познания. Замечательной иллюстрацией этому служит исследование космоса, расшифровка генетического кода живого, а также задачи по созданию теории элементарных частиц, теории диалектики (Логики с большой буквы), научное решение проблемы рака и многое другое. Все эти задачи не могли возникнуть тогда, когда еще
не существовали соответствующие предпосылки их разрешения. Так, одной из важнейших проблем современной физики является создание^ теории элементарных частиц. В настоящее время мы являемся свидетелями многочисленных попыток в этом направлении. Эта задача не могла возникнуть до тех пор, пока физика одну за другой не открыла большую группу элементарных частиц. Кроме того, эта задача есть следствие развития современной физики. Подобная картина в истории науки наблюдалась почти всегда. В этом отношении представляет интерес история квантовой механики.
Предметная область собственно квантовой механики выделилась благодаря исследованиям по атомной физике в первой четверти XX в. Проблема удивительной устойчивости атома, его строения, загадки атомных спектров, объяснение свойств химических элементов И Т.Д. - вот те основные вопросы, на которые стремились дать ответ физики. Уже в 1911-1912 гг. стало более или менее ясно, что ввиду существования постоянной Планка нужна новая механика для объяснения атомных явлений, и допущение, согласно которому механика Ньютона справедлива и в области микроявлений, изжило себя. Так, в 1911 г. на Сольвеевском конгрессе Г.А. Лоренц, давая подробный анализ новым тенденциям в развитии физики, сделал вывод о необходимости создания новой механики, отличной от ньютоновской [67].
Прогресс наметился в 1913 г., когда Н.Бор, используя планетарную модель атома (установленную незадолго до этого в работах
Э.Резерфорда) и выдвинув свои знаменитые квантовые постулаты, связал исследование в области атомных явлений с квантовой гипотезой М.Планка.
Согласно постулатам Н.Бора, в атоме существует ряд выделенных состояний движения электрона, так называемых стационарных состояний, в которых электрон может находиться, не излучая. Излучение возникает лишь при переходе электрона из одного стационарного состояния с энергией Ет в другое - с энергией Еп, причем справедливо соотношение Em - Еп = hv,где υ - частота излучения, h - постоянная Планка. На основе этих постулатов Н.Бор создал теорию атома водорода, которая объяснила линейчатый характер излучения и навела порядок в массе спектроскопических данных. В физику вошли новые термины: стационарные состояния, квантовые скачки, квантовые условия, квантовые числа, квантование и т.д.
Атом водорода, являясь самым простым в ряду элементов периодической системы Менделеева, сыграл в создании квантовой механики роль классической формы, в которой в чистом виде воплощена природа целого, предметной области. В атоме водорода вокруг ядра движется лишь один электрон. Вплоть до создания квантовой механики все теоретические положения в первую очередь применялись к физике атома водорода. Создав удовлетворительную теорию атома водорода, можно было бы с учетом всех усложняющих обстоятельств дать расчет и других, более сложных атомов. Так, немалое значение в становлении квантовой механики сыграли исследования водородоподобных атомов.
Стало ясно, что теория Бора обладает изрядной долей истины, что общее ее направление верно. Однако она не была свободна и от существенных недостатков. Главный из них - неоднородность, противоречивость логических основ теории: она, с одной стороны, допускала справедливость законов классической физики, с другой -накладывала извне на эти законы квантовые условия, которые должны были отбирать реально допустимые движения, значения механических величин (энергии, момента количества движения и т.д.). К тому же она уже в случае простейшего атома водорода не могла объяснить интенсивность излучения. Еще большие затруднения она испытывала при переходе к атому гелия, стоящего в таблице Менделеева после водорода, не говоря о более сложных элементах.
При попытке осмыслить природу атомных явлений возникали явные противоречия, которые физики первоначально пытались свести полностью к вышеназванным недостаткам теории Н.Бора. В.Гейзенберг следующим образом характеризует те вопросы, которые вынуждены были ставить физики, исходя из эксперимента и из теории: «Имея дело с этим экспериментальным материалом, физики постепенно научились ставить правильные вопросы. Каковы эти вопросы? Практически почти все они имели дело с явными и удивительными противоречиями в результатах различных опытов. Как может быть, что одно и то же излучение, которое образует интерференционную картину и доказывает тем самым существование лежащего в его основе волнового движения, производит одновременно и фотоэлектрический эффект и потому должно состоять из движущихся световых квантов? Как может быть, что частота орбитального движения электронов в атоме не является также частотой испускаемого излучения?
Разве не означает это, что нет никакого орбитального движения? Но если представление об орбитальном движении неверно, то что в таком = случае происходит с электроном внутри атома?.. Можно перечислить много подобных примеров»[68], - заключает он.
Дальнейшее развитие квантовой теории осуществлялось под влиянием идей Н.Бора, который в сети этих противоречий находил пути для их выражения. В разгадке закономерностей атомных явлений было велико значение принципа соответствия, сформулированного Н.Бором для того, чтобы максимально использовать законы классической физики в этой области. С помощью этого принципа Н.Бор пытался продуцировать закон для квантовых явлений. «Мне всегда казалось чудом, - писал А.Эйнштейн в знаменитой «Автобиографии», оценивая работы Бора того периода, - что этой колеблющейся и полной противоречий основы оказалось достаточно, чтобы позволить Бору - человеку с гениальной интуицией и тонким чутьем - найти главнейшие законы спектральных линий и электронных оболочек атомов, включая их значение для химии. Это кажется мне чудом и теперь. Это - наивысшая музыкальность в области мысли»[69][70]. Видимо, идея дополнительности, которую Н.Бор развил позже в целях интерпретации квантовой механики, имеет свой исторический корень уже в его работах этого периода, когда он оперировал названными «удивительными» противоречиями.
Следуя духу принципа соответствия Н.Бора, его ученики Г.Крамерс и В.Гейзенберг научились рассчитывать сложные атомы, частоты и даже интенсивности их излучения. Правда, расчеты , были трудны, громоздки, требовали большого опыта и интуиции исследователя. Единственной путеводной нитью служил принцип соответствия. Эти работы также послужили историческим источником квантовой механики. «Удивительнейшим событием тех лет был тот факт,- пишет ВТейзенберг- что в этом процессе разъяснения парадоксы квантовой теории не исчезали, а, наоборот, выступали все более явной форме и приобретали все большую остроту. В это время многие физики были уже убеждены в том, что эти явные противоречия принадлежат к внутренней природе атомной физики»™ (курсив мой. -Ж. А.).
Таким образом, в ходе развития квантовых представлений выявился замечательный по своему логическому содержанию факт: по мере
раскрытия загадок атомных явлений нарастают и обостряются противоречия, которые первоначально приписывались недостаткам теории, уровню знаний, достигнутому в то время, но которые благодаря своей устойчивости, неустранимости заставили физиков уважительно отнестись к себе. Физики начали понимать, что эти противоречия имеют не субъективный, а объективный, самим атомным явлениям присущий характер. А значит, встает задача усвоить эти противоречия, адекватно их выразить в будущей теории.
Когда предметная область квантовой теории была уже выделена, исследована в плане анализа и установлены ее отдельные закономерности, когда были выявлены внутренние ее противоречия, тогда полностью определились и условия задачи - создать новую теорию атомных явлений. Теоретическая деятельность физиков стала более целенаправленной; они начали искать то звено в цепи явлений, которое вытянуло бы за собой все определенности предметной области и связало бы воедино дотоле разрозненные представления и понятия. Наиболее чистое выражение это нашло в работах Л. де Бройля 19221924 гг. В поисках недостающего звена он обратился к гипотезе световых квантов А.Эйнштейна, к представлению о корпускулярно-волновом дуализме. Л. де Бройль выдвинул гипотезу о связи движущейся частицы вещества с некоторой волной. Вот что он писал: «Внезапно меня осенило прозрение. Я был убежден, что дуализм волны-частицы, открытый Эйнштейном в его теории световых квантов, был абсолютно общим и что он охватывает весь физический мир, и поэтому мне казалось несомненным, что распространение волны связано с движением частицы любого рода - фотона, протона и любой другой»[71].
Хотя сам Л. де Бройль говорил о «прозрении», внезапно осенившем его (и действительно, здесь интуиция опытного физика сыграла немалую роль), нельзя не заметить значения тех противоречий, которые возникали в представлениях об атомных явлениях и которые физики начали осознавать как внутренние противоречия самих явлений, в выдвижении гипотезы Л. де Бройлем. Он был основательно знаком с этими противоречиями и не мог не чувствовать их действия на теоретическую мысль. Содержательно-логической подоплекой гипотезы де Бройля, видимо, явилось стремление выразить эти противоречия как модификации более фундаментального противоречия предметной области, которое де Бройль усмотрел в корпускулярно-волновом дуализ-
ме микрочастицы. Этой гипотезой он связал между собой, казалось бы, совершенно самостоятельные области: исследования А.Эйнштейна о природе излучения и работы группы физиков-атомщиков во главе с Н.Бором. «Тем самым, - верно замечает В.Гейзенберг, - де Бройль предложил перекинуть мост от квантовых условий, которые оставались чуждым элементом в механике электронов, к дуализму волн й частиц»[71][72]. s
Нельзя упускать из виду эту связь гипотезы де Бройля как с работ, тами А.Эйнштейна, так и с работами по атомной физике, когда речь идет об истории квантовой механики. Как отмечал Н.Бор, история создания квантовой механики сложна и включает в себя переплетение различных подходов, методов исследования. Как нам кажется, куль-: минационным моментом этой истории, позволяющим понять дальнейший ход событий, явились именно работы Л. де Бройля. И работы В-Гейзенберга и Э.Шредингера, в которых квантовая механика получила свое завершение, тесно связаны с гипотезой де Бройля. Матричная механика Гейзенберга не мота быть понята без идеи корпускулярноволнового дуализма, а волновая механика Шредингера - прямой результат дальнейшего развития этой идеи.
Гипотеза де Бройля в применении к атомным явлениям позволяла получить все основные результаты теории Бора, и хотя проблема интенсивности излучения и более сложных, чем водород, атомов оставалась пока нерешенной, результаты получались из единой теоретической основы без искусственного сочетания классических и квантовых представлений. Но гипотеза де Бройля и связанные с ней его работы еще не представляли целостной теории, надо было ее развить. В дальнейшей судьбе этой гипотезы большую роль сыграли работы А.Эйнштейна, который горячо воспринял гипотезу де Бройля и высоко оценил его работы. Эйнштейн тут же применил гипотезу к решению задачи идеального одноатомного газа и получил хорошие результаты. Благодаря такому косвенному подтверждению (а также опыту А.Комптона) в то время уже ставился вопрос о непосредственном экспериментальном подтверждении гипотезы де Бройля.
Наибольшего теоретического успеха добился Э.Шредингер, В 1926 г. он сумел написать уравнение для волн де Бройля и обобщить его для случая движения в силовых полях. Уравнение позволило Шредингеру получить все результаты старой квантовой теории Бора, а
5—1165
также предсказать новые эффекты. Так был создан волновой вариант квантовой механики (волновая механика).
Другой, матричный вариант квантовой механики вырос непосредственно из работ по атомной физике. Согласно Л. де Бройлю, весь смысл этого варианта в его математическом формализме. В.Гейзенберг, набивший руку на расчетах сложных атомов по принципу соответствия, заметил определенные математические закономерности, а именно: если представить величины, относящиеся к атомной системе в виде таблиц чисел и установить для них правила сложения и умножения (таблицы и операции над ними оказались известной в математике алгеброй матриц), а также предположить, что они подчиняются каноническим уравнениям Гамильтона, то решение этих уравнений естественным образом приводит к стационарным состояниям с квантованной энергией. Матричная механика также давала новые результаты. Но предметное содержание теории трудно было понять, так как отсутствовала исходная физическая идея. Можно было бы ее считать математическим воплощением принципа соответствия, однако последний не представляет вполне определенной физической идеи. Сам В.Гейзенберг, как известно, выдвинул так называемый принцип наблюдаемости, согласно которому физическая теория должна иметь дело с принципиально наблюдаемыми величинами.
Вскоре Э.Шредингер доказал математическую эквивалентность обоих вариантов, и они слились в единую теорию - квантовую механику. Теперь отпала необходимость в исторических постулатах Бора: представления старой квантовой теории Бора нашли свое естественное объяснение, ее понятия заняли в новой теории место согласно логике предмета. Эквивалентность матричной и волновой механики является замечательным фактом. При изложении истории создания квантовой механики часто лишь констатируют эквивалентность, доказанную Э.Шредингером, но не объясняют, ограничиваясь подчеркиванием математического ее характера, т.е. лишь формальной стороны, не вскрывая предметного содержания. Оба эти варианта вбирают в себя всю историю развития физики: матричная механика - через принцип соответствия Бора, волновая - через историческую аналогию между механикой и оптикой, давшей путеводную нить Э.Шредингеру при написании волнового уравнения. Однако для объяснения их эквивалентности нужен конкретно-исторический подход, необходимо проследить, исследования какой предметной области породили их. Такой
конкретной областью, как это было показано выше, служит область атомных явлений. Эквивалентность матричной и волновой механики имеет своим основанием общность их содержания, которое получает в них разное математическое оформление. ;
Зависимость предмета исследования от уровня развития науки истинна не только для физической, но и для философской теории. В настоящее время наиболее фундаментальной проблемой в философии является систематическая разработка теории материалистической диалектики (Логики с большой буквы), которая должна быть подлинным синтезом истории познания, результатов современной науки и практической деятельности. ,
Эта сложная задача встала именно в настоящее время, ибо уже сделано многое в исследовании отдельных категорий и их функций в научном познании. Сейчас имеются серьезные историко-философские исследования, проанализированы различные формы мысли и методы научного познания. Возникло много работ, в которых глубоко исследованы философские проблемы современного естествознания и общественных наук. Все это обусловило задачу по разработке систематической диалектической логики (теории диалектики).
Но это только одна сторона проблемы. В вопросе о выделении предмета, объекта исследования имеет место более широкое отношение - отношение субъекта и объекта. В процессе познавательной деятельности реальным субъектом познания выступает не отдельный индивид, а общество на определенной ступени его развития. В философии отношение субъекта и объекта в выделении предметной области трактуется как сложное диалектическое взаимоотношение. Прежде всего, речь идет о предмете, который сам является историческим продуктом и ни в коей мере не стоит на месте. Нельзя не сказать и о субь- екте познания, который также не останавливается в своем развитии; в; процессе познания мы имеем дело с конкретным субъектом, который конкретно относится к объективной материальной действительности.!;
Возникает вопрос, что значит быть конкретным субъектом? Это означает, во-первых, что он является совокупностью сложных социальных отношений, продуктом определенного общественно-исторического времени, во-вторых, является конкретной личностью, поднявшейся на определенную ступень человеческой деятельности, культуры и мышления. Такая личность не ограничивается освоением человеческой культуры, а выступает субъектом, ее творцом. В кон
кретном субъекте данные аспекты находятся в диалектическом единстве. Сначала индивид осваивает реальную культуру общества и лишь в результате ее активного освоения становится конкретным субъектом и действительно осознает цели и задачи общества.
Каждый общественный индивид является индивидуализированным обществом. Его мышление, по существу, есть функция общественного мышления. Только освоив достижения человечества на той или иной ступени его развития, индивид становится способным к подлинному творчеству, ибо освоение и творчество внутренне связаны друг с другом. Претензия на творчество без соответствующего освоения культуры ведет только к воображаемым (маниакальным) целям. Освоение и творчество - диалектический процесс. Поэтому их невозможно абсолютно противопоставлять друг другу, ибо освоение в определенной степени содержит момент творчества, а истинное творчество есть результат освоения. Действительное понимание, например, прежней культуры, возможно только тогда, когда она и ее результаты вовлекаются в практику, включаются в состав новой деятельности. При этом имеет место диалектика опредмечивания и распредмечивания.
С этой теоретической позиции легко преодолеваются и разрешаются трудности, связанные с проблемой взаимоотношений гения и общества, которые описаны Т.Манном. Согласно Т.Манну, гений стремится продвинуть человечество, поднять его на новую ступень. Но чтобы поднять эту махину, нужны невероятные усилия, и одному человеку, даже гению, это не под силу. По этой причине, полагает писатель, судьба гения трагична. Художник приходит к пессимистическим выводам по вопросу об отношениях гения и общества.
Данная проблема и ее реальные трудности прежде всего вызваны той постановкой вопроса, которую выбрал в своей книге «Доктор Фаустус» Т.Манн. Дело в том, что он знает и рассматривает лишь одно отношение - гений и общество, где гений - творческое (активное), одаренное существо, а общество - инертная, сопротивляющаяся масса. При такой постановке весь упор делается на гения, на его силы и творческие способности. Действительно, сколько бы гений не был одарен (активен), ему одному невозможно поднять человечество. И, действительно, очень часто судьба таких гениев-одиночек складывается трагично. .
На самом деле трагичность судьбы гения непреодолима, если понимать творчество психологически как отношение активного индиви-
да и пассивного человечества. Проблема реально разрешается, если! посмотреть на нее с иных позиций. Дело в том, что в действительное-*, ти творчество - не только функция гения, а важнейшее (сущностное) содержание самого общества. Поднимает всю прежнюю культуру не» гений, не изолированный индивид, а само человечество, само развитие общества. '
Правда, человечество не есть нечто абстрактно-общее, некий «социум»73, а единство многочисленных индивидов. И гений также не абстрактный индивид, а представитель самого общества, освоивший его культуру. Как гений, так и обыкновенные индивиды одинаково являются его представителями. Реально развивается самб общество. Если в гениях проявляется самое передовое, новое, то отсталые’ люди - носители всего отрицательного, косного, ограниченного. Подобно тому, как каждое общество конкретно, исторически определенно, так и борьба передового, нового и отсталого, реакционного также определенна. Только само развитие общества, его переход на новую' ступень развития реально разрешает противоречие передовых, про-’ грессивных его представителей с отсталыми. Оно высоко ценит своих1 передовых представителей, потому что они лучше осознают его цели,’ его историческую перспективу. •
Прекрасной иллюстрацией к этой мысли может служить развитие' науки и научно-теоретического познания. При внимательном рассмот-1 рении истории науки мы убедимся, что не личность двигает науку, а1 действительные внутренние противоречия самой науки, ее связи с производством, экспериментом. Поэтому все великие научные дости-1 жения обусловлены потребностями производства и самого общества.' Этим объясняется и то, почему все крупные, революционизировавшие’ науку открытия одновременно готовились многими учеными. Ярким1 примером может служить история специальной теории относительности, теории Дарвина и др. Специальная теория относительности не' могла появиться в XIX в., она появилась именно в XX в., поскольку проблема драматически была поставлена лишь в связи с опытоМ! 73В свое время К.Маркс подверг Прудона решительной критике за то, что он «персони-’ фицировал общество». «...Он делает из него общество-лицо, общество, которое пред-» ставляет собой далеко не то же самое, что общество, состоящее из лиц, потому 4TOj у него есть свои особые законы, не имеющие никакого отношения к составляющим общество лицам, и свой «собственный разум» - Не обыкновенный человеческий разум,' а разум, лишенный здравого смысла. Г-н Прудон упрекает экономистов в непонимании: личного характера этого коллективного существа» (см: Маркс.К., Энгельс ф. Соч. Т. 4.. С. 118).
Майкельсона. Противоречие в науке возникло в ходе развития ее самой, и наука разрешила его в ходе дальнейшего развития. Однако наука - это не какая-то самостоятельная сущность, орудие в развитии абсолютного духа. Она - функция человека и человечества. Подобно тому, как человек создавал себе физические орудия (топор, кирку и т.п.), он создавал себе и такие духовные орудия освоения мира, как наука, искусство и т.п.
Поэтому познавательный процесс реально выступает не как отношение абстрактной науки к предмету и не как отношение абстрактного индивида к предмету, а как отношение конкретного человека, человечества к природе и к самому себе. Это обстоятельство подчеркивается в марксистской философии. Если в кантовской философии проанализировано отношение индивида к предмету и Кант в «Критике чистого разума» занят выяснением механизма образования теоретического знания у индивида, то Гегель проследил становление науки, искусства как ступени абсолютного духа. Для Гегеля субъектом познания является не абстрактный индивид, а теоретическое мышление, абсолютный дух. Гегель проследил механизм отношения абсолютного мышления (духа) к самому себе, ибо абсолютный дух в ходе своего развития сам себя выявляет предметом, объектом и преодолевает свой же результат в процессе исторического развития. Согласно Гегелю, познание не есть отношение субъекта к объективной действительности, а есть процесс самопознания, самосознания своей же, самим собой положенной сущности.
В диалектико-материалистической логике познавательный процесс трактуется на материалистической основе и раскрывается во всей его сложности. Подлинным субъектом познания признается исторически, конкретно развивающееся общество, которое относится с практической и познавательной целью как к природе, так и к самому себе. Поэтому задача науки состоит в том, чтобы раскрыть механизм познания общества, общественного субъекта.
В развитии человеческого познания, науки существует реальная преемственная связь между поколениями. Каждое последующее поколение продолжает работу предшествующих. Это продолжение по своей природе является сложным диалектическим процессом. Сначала в сокращенном виде осваиваются все результаты прежнего научного познания, а затем происходит ассимиляция, подключение всех достижений в состав нового знания. Логикой такого преобразования старой системы теоретического знания в новое является принцип соответ
ствия. В области физики Н.Бор глубоко обосновал, что новые физические теории не противостоят старым, а содержат их в качестве частного, случая. Современная квантовая механика относится к ньютоновской механике, как к своему частному случаю. То же самое можно сказать об отношении эвклидовой геометрии к неэвклидовой, теории относительности Эйнштейна к старой теории пространства и времени.
Вопрос об отношении новой теории к старой глубоко рассмотрен и в области философии. Здесь уместно сказать о Гегеле, который в соответствующих разделах «Науки логики» глубоко обосновал этот вопрос. Говоря об отношении своей теоретической концепции к философии Спинозы, он писал: «Единственное опровержение спинозизма может поэтому состоять лишь в том, что его точка зрения признается, во-первых, существенной и необходимой, но что, во-вторых, эта точка зрения, исходя из нее же самой, поднимается на уровень более высокой точки зрения»[74]. По мнению Гегеля, Спиноза дошел до идеи субстанции, и необходимо было пойти дальше. А такой более высокой точкой зрения является концепция субстанции-субъекта[75].
Теоретический анализ первоначального целого и выявление исходного пункта теории
Выявление предметной области (целостное рассмотрение) является важнейшим моментом теоретического познания объективной действительности. Однако нельзя преувеличивать его значения, ибо задача познания — понять объект, теоретически выразить его в логике понятий. Первоначальное целое является первоначальным потому, что оно еще не проанализировано и оно дает, по выражению Маркса, только хаотическое представление о целом[76].
На недостаточность первоначального целого, данного еще в созерцании, неоднократно указывал и Гегель, который подчеркивал необходимость теоретического постижения целого, конкретного. Только в результате размышления, по его мнению, возможно иметь истинное:
знание. «Следует все же выйти за пределы чистого созерцания, — необходимость этого заключается в том, что интеллигенция по самому своему понятию есть познание, - созерцание же, напротив, не есть еще познающее знание, потому что, как таковое, оно не достигает имманентного развития субстанции предмета, но скорее ограничивается постижением неразвитой субстанции, окруженной еще побочными моментами внешнего и случайного. Созерцание есть поэтому только начало познания»[77].
О значении созерцания в схватывании целого Гегель далее писал: «В непосредственном созерцании я, правда, имею перед собой весь предмет в его целом, но лишь во всесторонне развитом познании, возвращающемся к форме простого созерцания, предмет стоит перед моим духом как некоторая внутри себя расчлененная, систематическая целокупность»[78].
В научно-теоретическом познании предмет, целостность воспроизводятся в мышлении посредством метода восхождения от абстрактного к конкретному. В отличие от формальных методов, охватывающих липп» одну сторону конкретного целого, диалектико-логический метод восхождения является наиболее развитым, в нем адекватно отражается реально-исторический процесс возникновения и развития объективного конкретного.
При таком методе теоретического познания тут же возникает вопрос о начале, об исходном пункте научной теории[79]. В выявлении и обосновании начала теории во всем объеме проявляется превосходство материалистической диалектики как логики и теории познания марксизма[80]. Вопрос о начале необходим в любой теории. До выявления начала трудно говорить о систематическом, теоретическом исследовании. Дело в том, что в отличие от эмпирического рассмотрения теоретическое понимание реально осуществляется в том случае, когда многообразие единичностей (фактов) сводится ко всеобщему и постигается как форма проявления этой основы. Поэтому понятие начала - труднейший вопрос всякой теории, ибо систематическое познание почти невозможно, пока не выявлено начало развивающейся
системы. В самом деле, идет ли речь о «Капитале» Маркса, о теории относительности, о квантовой механике, о теории элементарных частиц или о систематическом построении теории материалистической диалектики (Логики с большой буквы) - всюду возникает неизбежная для теоретика проблема начала, исходного пункта построения теоретического знания, критериев и способов его нахождения.
Понятие начала имеет различные аспекты, в философии и науке существуют разные его толкования. Марксистское, диалектико-материалистическое понимание прежде всего связано с предметной характеристикой объекта. Это - единственно правильная и универсальная концепция по данному вопросу. Исходное всеобщее понимается не как мысль (абстракция) в оторванной от реальности замкнутой теоретической области, а как элементарная конкретность, всеобщее, «клеточка» развивающейся системы.
Важнейшей предпосылкой марксистского понимания начала и логики научно-теоретического познания является признание историчности системы. Каждое конкретное целое берется Марксом как продукт предшествующего исторического движения, в процессе которого постоянно происходит изменение начала, превращение всеобщего в особенное и особенного во всеобщее.
В силу историчности систем выявление начала, «клеточки» невозможно посредством эмпирического анализа и редукции, которая сводит все богатство мира к последним элементам, ибо каждое конкретное целое имеет множество формообразований, и они не могут быть поняты посредством сведения к простейшим элементам.
Диалектическое понимание начала является синтетическим, конкретным. Оно существенно отличается от начала, рассматриваемого как в логике рационализма и эмпиризма, так и в дедуктивном и интуитивном строении знания.
Во всех этих толкованиях понятие начала рассматривается вне исторической конкретной системы. В качестве начала выдвигали всеобщее (ясное и отчетливое) понятие (Декарт, Спиноза, Лейбниц), а из него стремились вывести путем дедукции все наличное знание, или исходили из чувственного опыта, единичного (Локк, Юм, позитивисты), опираясь на который стремились обосновать синтетическую природу человеческого знания.
Абстрактность и односторонность всех этих понятий начала состояла в том, что в них одна сторона конкретного понятия начала пре
увеличивалась и противопоставлялась другой стороне. Поэтому они оказались не в состоянии удовлетворительно объяснить на основе своих отвлеченных начал конкретную, синтетическую, и всеобщую природу человеческого познания.
В истории философии как рационалисты, так и эмпирики не смогли правильно поставить и решить проблему начала, так как не понимали диалектики общего и единичного, непосредственного и опосредованного, аналитического и синтетического, индуктивного и дедуктивного.
При недиалекгическом понимании начала оказалось неразрешимым противоречие, которое обнаружилось уже в генезисе философии. В философских системах рационализма и эмпиризма оно проявилось как противоречие аналитического и синтетического в формировании человеческого знания. Так, если в построении знания исходить из всеобщего (понятия), то трудно объяснить синтетическую природу знания. Наоборот, если исходить из единичного, чувственного опыта, то трудно обосновать всеобщность, необходимость знания.
Попыткой решения этой трудности было кантовское учение о синтетическом знании. В «Критике чистого разума» Кант утверждал, что для доказательства возможности синтетического априорного знания необходим синтез всеобщего и единичного. Однако вершины домарк- совского понимания начала достиг Гегель. Его понимание начала внутренне связано со всей проблематикой логики, с обоснованием системы теоретической деятельности, которую Гегель трактовал как ставшую в ходе исторического развития. Со времени Гегеля начинается подлинное, диалектико-логическое понимание начала, как начало восхождения, как элементарное бытие в логической системе.
Материалистическая трактовка начала противоположна гегелевской. Поскольку Гегель отождествлял процесс возникновения вещи, конкретного целого со способом его теоретического понимания, постольку, естественно, его анализ был направлен не к объективной, конкретной целостности, а к исследованию системы сложившихся теоретических отношений. Поэтому за начало, исходный пункт Гегель принимал теоретическую абстракцию, понятие, которое в своем саморазвитии порождает особенное и единичное.
Хотя гегелевское представление о начале и логике, принципе построения знания является великим завоеванием домарксистской логики, все же научного решения данного вопроса Гегель не смог дать в
силу объективного идеализма. Сам по себе величайший принцип в ру^ ках Гегеля приводит к ложному пониманию явлений. Свое отношение к гегелевской диалектике Маркс предельно ясно сформулировал как диаметрально противоположное. Сравнивая гегелевскую диалектику; «Науку логики» с «Капиталом» Маркса, в котором дано замечатель-. ное применение материалистической диалектики, Энгельс писал: «С одной стороны, конкретное развитие, как оно происходит в действительности, и, с другой стороны, абстрактная конструкция, в которой в высшей степени гениальная мысль и местами очень важные переходы; как, например, качество в количество и обратно, перерабатываются в кажущееся саморазвитие одного понятия из другого»[81]. *
Таким образом, если для гегелевской логики характерно саморазвитие мысли, в процессе которого понятие переходит в особенное, то для Маркса идеальное есть «не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней». Для Маркса все богатство эмпирической реальности содержится не в понятии, в саморазвитии абсолютной идеи, а в тех реальных отношениях, которые объективно являются всеобщими отношениями объекта, из которых вытекает и объясняется природа реального и конкретного. В «Капитале» Маркс подвергает глубокому анализу не понятие товара, не оттуда выводит все богатство и определенности капитализма, а анализирует «самое массовидное... миллиарды раз встречающееся» отношение реального процесса в буржуазном обществе. Таким отношением является обмен товаров. Товарное отношение является не понятием, а объективно реальным отношением, всеобщим условием капитализма. Вот почему Маркс рассмотрение капитализма начинал с анализа товара, который является «клеточкой» капитализма и обнаруживал, раскрывал в этой «простейшей конкретности» все противоречия капитализма. «Анализ вскрывает, - писал Ленин, - в этом простейшем явлении (в этой «клеточке» буржуазного общества) все противоречия (respective зародыши всех противоречий) современного общества. Дальнейшее изложение показывает нам развитие (и рост и движение) этих противоречий и этого общества, в £ его отдельных частей, от его начала до его конца»[82].
Таким образом, для теоретического воспроизведения капиталистического общества, для понимания глубоких закономерностей раз
вития товарно-капиталистической системы Маркс анализирует не теоретические представления, а ту конкретность, развитие «второй и составляет капиталистическую общественно-экономическую формацию. Вот почему теоретическая концепция Маркса существенно отличается от формальной дедукции, согласно которой теоретическое знание начинается не с анализа реальности, конкретности, а восходит от принципов и абстракций к другим абстракциям, и задача теории сводится к формальному соотнесению одной абстракции с другой. Поэтому действительным результатом формально-дедуктивных построений является не духовное воспроизведение объективной действительности, а лишь логическая конструкция, имеющая некоторое значение в познании, но ничего общего не имеющая с диалектическим постижением предмета.
В «Капитале» Маркса в качестве элементарной конкретности анализируется товар - эта всеобщая, непосредственная определенность товарно-капиталистического общества. В товаре охвачено элементарное бытие данного конкретного целого. То, что в «Капитале» рассматривается как всеобщее, совпадает с объективно-историческим процессом становления и формирования капиталистического производства. Если капиталистическое общество представить как социальную систему внутренне связанных отношений в себе и для себя бытия, то товар есть элементарное в себе бытие капиталистического общества.
Согласно Марксу, всеобщей и универсальной определенностью товар является лишь в данной системе, так как при капитализме все связи и отношения опосредованы товаром. Товарное отношение при капитализме является наиболее простым и всеобъемлющим, поэтому его можно рассматривать раньше и независимо от других сложных экономических отношений. Маркс в «Капитале» анализ товарного отношения делает раньше других конкретных отношений буржуазного общества и независимо от них. При этом Маркс исследует товарное отношение «чисто», т.е. сначала рассматривает единичный, безденежный обмен товаров. Внимательный анализ этой «элементарной конкретности», единичности позволяет выявить всеобщий закон товарного производства.
Таким образом, природа единичности интересует исследователя не сама по себе, а как средство выявления всеобщей абстракции данного конкретного целого.
Еще по теме Выбор предметной области - важное условие теории:
- 3. Области исследования
- ВЫБОР ЦЕЛИ
- ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
- Лекция девятая Новоевропейское общество как фаза филогенеза личности. Субъект-объектное отношение. Предметная деятельность. Новоевропейский рационализм. Материализм и идеализм. Общественное разделение труда
- Компоненты научной теории
- 4. НЕПРЕМЕННЫЕ УСЛОВИЯ
- Структура, функции и среда научной теории
- 1. В поисках социологической теории
- Условия и факторы осуществления власти в современном украинском обществе
- Дегуманизация личности в условиях техногенной цивилизации
- 67. ГИПОТЕЗА, ЕЕ СТРУКТУРА И УСЛОВИЯ НАУЧНОЙ СОСТОЯТЕЛЬНОСТИ
- Глава 2. Прагматика с точки зрения теории игр
- Источник генезиса теории зла
- Аксиологические теории в немецкой классической философии
- УСЛОВИЯ И ПРЕДПОСЫЛКИ НОВОЙ ОРИЕНТАЦИИ в социологии
- Условия прогресса: институты важнее технологий