Проблема истины

Характеристики истины. Еще во времена античности возник­ла трактовка истины как соответствия знания вещам, объектам.

Истина — это адекватное отражение действительности, воспроизведение ее такой, какова она на самом деле.

Истина заключает в себе определенный итог процесса позна­ния. Однако этот итог не законченный, не окончательный, а в каждом конкретном случае — промежуточный. Истина — про-

цессуальна, то есть она заключает в себе процесс движения знаний ко все более адекватному воспроизведению действительности.

Истина как процесс представляет собой движение мысли от неполного, приблизительно верного знания ко все более полно­му и точному знанию, или от истины относительной к истине абсолютной.

Относительная истина характеризует неполноту, неоконча- тельность, приблизительность наших знаний, их ограниченность на данном этапе развития познания.

Абсолютная истина, напротив, концентрирует в себе то в наших знаниях, что является безусловным, не может быть опро­вергнуто или уточнено в будущем, что составляет элементы не­зыблемого, непреходящего знания в общем объеме относитель­ного знания. А так называемые «вечные» истины являются сво­еобразными вариациями абсолютной истины, аккумулирующи­ми в себе твердо установленные, точно зафиксированные, не под­лежащие сомнению факты.

Движение человеческого познания происходит в направ­лении овладения абсолютной истиной, складывающейся из суммы относительных истин. Каждый новый этап познания ограничен уровнем развития науки, условиями жизни общества, делающими наши знания относитель­ными, то есть неполными, приблизительными. Однако это не означает, что в ходе постижения действитель­ности получаемые нами знания лишь обнаруживают свою относительность: новые стадии в развитии познаватель­ного процесса прибавляют и новые крупицы абсолютной истины.

Относительные истины — это истины, нуждающиеся в уточ­нении пределов и условий их действия, в дополнении, углубле­нии, конкретизации, словом, в дальнейшем развитии. Попытки признавать существование одних относительных истин получи­ли название релятивизм (от лат. relations — относительный). Представители релятивизма рассматривают познание как отно­сительное, условное, субъективное. Такая позиция весьма ярко выражена уже во взглядах древнегреческих софистов.

Стремление оперировать одними абсолютными истинами воб­рал в себя догматизм (от греч. dogma — мнение, учение, поста­новление). Догматизм представляет собой некритический одно­сторонний, антиисторический тип мышления. Он не учитывает специфические условия места, времени, действия выдвигаемых положений.

Важнейшей характеристикой истины является единство в ней объективного и субъективного. Истина объективна по своему содержанию и субъективна по форме выражения. Недаром же научные выводы, сделанные независимо друг от друга разными учеными, имеют в каждом конкретном случае специфическое выражение. Однако объективность истины подчеркивает то обстоятельство, что она выражает такое знание, содержание которого не зависит ни от человека, ни от человечества.

Истину характеризует и такое свойство, как ее конкретность. Оно — свидетельство того, что об объекте судят на основании его реальных связей. Истина конкретна в силу того, что она отража­ет объект либо какую-нибудь из его сторон в определенных ус­ловиях места — времени. Изменение этих условий ведет к тому, что истина теряет свою правомерность, утрачивает в новых об­стоятельствах право считаться истиной.

Только в том случае, если оговорены условия, при наличии которых сформулировано то или иное положение, можно гово­рить об истинности или ложности таких положений. Истина вне учета обстоятельств времени и пространства не существует.

Истина, заблуждение, ложь. Процесс постижения истины всегда сопровождается оперированием заблуждениями. Прини­мая за истинное то, что на самом деле не соответствует реально­сти, люди впадают в заблуждения.

Заблуждение есть непреднамеренное несовпадение нашего понимания какого-либо объекта (выраженного в соответству­ющих суждениях или понятиях) самому этому объекту. Свой­ство непреднамеренности отличает заблуждения от лжи, о кото-

рой речь пойдет ниже. Осуществляя в ходе познания поиск ис­тины, человек пользуется возможностями свободы выбора, и именно это неизбежно приводит его к заблуждениям.

Заблуждения — неизбежные спутники научного позна­ния. Поэтому распространенная обыденная точка зре­ния, будто наука оперирует только истинами, не соот­ветствует действительности. Известный ученый-физик XX в. Луи де Бройль писал по этому поводу: «Люди, кото­рые сами не занимаются наукой, довольно часто полага­ют, что науки всегда дают абсолютно достоверные поло­жения; эти люди считают, что научные работники дела­ют свои выводы на основе неоспоримых фактов и безупреч­ных рассуждений и, следовательно, уверенно шагают впе­ред, причем исключена возможность ошибки или возврата назад. Однако состояние современной науки, также как и история наук в прошлом, доказывают, что дело обстоит совершенно не так».

Научная истина не лежит «на поверхности», ее нельзя дос­тичь, оставаясь на уровне внешних явлений. Для постижения истины необходимо углубиться в сущность изучаемых предме­тов, процессов (под сущностью понимается внутренняя, глубин­ная, скрытая, относительно устойчивая сторона предмета или про­цесса; явление — это внешняя, наблюдаемая, более подвижная, изменчивая его сторона).

На пути движения от явлений к сущности неизбежно возни­кают всякого рода предположения, гипотезы. Такое гипотети­ческое знание (которое требует последующей проверки) часто бывает сопряжено с ошибками, заблуждениями.

Роль заблуждений в науке неоднозначна. С одной стороны, они (заблуждения) уводят в сторону от истины, мешают ее по­стижению. Поэтому ученый, как правило, не идет сознательно на выдвижение каких-то заведомо неверных предположений; обычно он убежден в истинности своих построений. Но, с другой стороны, заблуждения нередко способствуют созданию проблем­ных ситуаций, которые играют полезную роль: они могут стать отправным пунктом для дальнейшего развития науки.

История науки показывает, что путь к истине нередко лежал через заблуждения, которые, в конечном счете, оказывались не­обходимыми ступеньками, по которым научное познание про­двигалось к истине.

Истине в познании противостоит не только заблуждение, но и ложь. Она предполагает сознательное, преднамеренное ис­кажение действительности, целью которого является обман. Разумеется, ложь не в состоянии вырасти в истину, служить ее достижению. Ложь может основываться как на знании, так и на незнании, она искажает знание или подменяет его незнанием.

Среди вариантов использования лжи весьма распространен­ными являются попытки искажения действительности путем от­крытия фактов, различных недомолвок и т. д. Такая «ложь умол­чанием», используемая на государственном уровне, может нанес­ти большой ущерб обществу. Достаточно вспомнить о тяжелых последствиях длительного сокрытия истинной информации, ка­савшейся беспрецедентной техногенной катастрофы в Чернобыле.

Ложь может проникать и в научные исследования. Известны случаи своеобразного «научного мошенничества», которое может выражаться в подмене фактических материалов, в подтасовке результатов наблюдений и экспериментов, в выдвижении вся­кого рода псевдотеорий.

Рассматривая вопрос о мошенничестве, обмане в науке, следует в то же время четко отграничивать это негативное явление от воз­можных непреднамеренных ошибок в исследованиях. Другими словами, необходимо отличать ложь, сознательную дезинформацию в науке от непреднамеренных ошибок, заблуждений, неизбежных в научном поиске. При этом печальный опыт истории науки при­водит к весьма важному выводу: все ученые должны быть равно­правны перед лицом истинного знания; ни один ученый, ни одна научная школа не вправе претендовать на монополизм в науке — ни в процессе движения к истине, ни тем более после ее достиже­ния. Это необходимое условие научного прогресса.

Критерии истины. Отделить истину от заблуждения, огра­дить от последствий неточностей, просчетов, промахов познания, защитить от посягательств лжи позволяет ориентация на всесто­ронне обоснованный критерий истинности знания. История мировой философии свидетельствует о многочисленных попыт­ках выявить такой критерий.

Приверженцы рационализма полагали, что критерием исти­ны является само мышление в силу того, что оно ясно и от­четливо мыслит объект. Этот взгляд отстаивали Р. Декарт, В. Спиноза, Г. Лейбниц, некоторые философы XVIII века. Та­кой подход имеет неразрывную связь с признанием самоочевид­ности первоначальных истин, с убеждением, что они постигают­ся с помощью интеллектуальной интуиции.

Русский философ В.С. Соловьев считал центральным в уста­новлении истины моральный аспект: ее критерий (мерило) пред­полагает добросовестную работу мышления. Он полагал, что «ме­рило истины переносится из внешнего мира в самого познающе­го субъекта, основанием истины признается не природа вещей и явлений, а разум человека».

Согласно взглядам немецкого неокантианца Э. Кассирера, критерием истины является внутренняя непротиворечивость самого мышления. Представители конвенционализма (А.

Названные воззрения были развиты в XX столетии неопози­тивистами при истолковании принципа верификации или вери- фицируемости (от лат. verus — истинный, и facio — делаю). Верифицируемость (верификация) представляет собой процесс установления истинности научных утверждений в результате их эмпириче-ской проверки. Согласно указанному принципу, вся­кое научное осмысленное утверждение может быть сведено к совокупности так называемых протокольных предложений, об­разующих эмпирический базис науки. Истинность протоколь­ных предложений обосновывается наблюдением; считается, если она установлена, то в ней трудно сомневаться.

Видный представитель логического позитивизма Б. Рассел, характеризуя процесс установления истинности научных утвер­ждений, сделал такие пояснения: «Для верифицируемости выс­казывания недостаточно того, чтобы оно было истинным; кроме того, оно должно быть таким, чтобы его истинность можно было обнаружить. Таким образом, верифицируемость зависит от на­шей способности приобретать знания, а не только от объектив­ной истинности». Как видим, проверка научных положений на

истинность при такой точке зрения напрямую связывается с по­знавательными способностями человека.

История философии знает и понимание истины как пользы, что предполагает признание полезности объекта или процесса в качестве показателя истинности воззрений, характе­ризующих их. Такая точка зрения характерна для прагматиз­ма — учения, определяющего значимость знания его практи­ческими последствиями. Один из основоположников прагматиз­ма американский философ Уильям Джеймс(1842-1910) пока­затель истинности знаний усмотрел в их способности быть по­лезными для достижения той или иной цели.

Конечно же истина приносит или же может принести людям пользу, но это еще не означает, что все полезное истинно. Пользу способна приносить и ложь (что может относиться к отдельному человеку или к определенным группам людей). Отождествле­ние истины и пользы нельзя признать состоятельным, как и по­пытки рассматривать полезность как свидетельство истинности.

Исследование роли практики в познании и, в частности, ее участия в нем как критерия истины было предприня­то в марксизме. Общая специфика подхода к практике как к критерию истины реализует такую основополага­ющую идею: для того чтобы сравнить имеющийся образ с самим объектом, необходимо практически воздейство­вать на этот объект. В случае обнаружения изменений в нем, которые мы прогнозировали, можно считать ис­ходные представления истинными. Если же мы будем исходить из ошибочных представлений об объекте, то не сможем получить на практике те результаты, которые предполагали. В итоге наши представления об объекте придется пересмотреть, признав их полную или частич­ную несостоятельность.

Значительное число научных идей невозможно воплотить в про­изводство без длительного этапа предварительного эксперимен­тирования. Но нередко экспериментаторская деятельность не в состоянии дать окончательного ответа на те или иные вопросы, связанные с познанием конкретного объекта или процесса. Это происходит, когда эксперимент нацелен на воспроизведение ис­следуемого процесса в полной изоляции от привходящих компо­нентов, что далеко не всегда достижимо. Существенные ограни-

чения имеет экспериментальная проверка положений в науках об обществе, ведь оно представляет собой сложнейший комплекс со­циальных явлений, выделить из которых исследуемое весьма не­просто.

Все более важную роль в научном познании играет формалъ- нологический критерий истины. Он применим к аксиоматиче­ски-дедуктивным теориям и предполагает соблюдение требова­ний внутренней непротиворечивости (это основное требование), полноты и взаимозависимости аксиом. Иногда утверждают, что этот критерий соперничает с практическим. Это, однако, не так: названный критерий позволяет провести проверку формально­логической правильности теорий, но он не служит свидетель­ством в пользу их истинности в плане соответствия связям и отношениям в объективной реальности. К тому же, его нельзя назвать самостоятельным. Известно, что логическая непротиво­речивость (рассматриваемая как правильность) производна от операции выполнимости, реализуемой на практике.

Итак, действие практики как критерия истинности знаний отнюдь не стихийно и небеспроблемно; оно основано на созна­тельном, целенаправленном процессе проверки конкретных тео­ретических положений. Успешность его проведения требует ча­сто немалой затраты времени и усилий. Характерной чертой про­верки истины практикой служит произошедшее за последние десятилетия усложнение этой процедуры, включающей широ­кое использование теории, подтвержденной практически.