Гегелевский анализ диалектико-логических принципов знания
Диалектико-логические принципы знания в философии наиболее полно разработаны в гегелевской идеалистической логике. В отличие от рассудочной гегелевская логика является диалектической, а от кантовской логики она отличается тем, что идея диалектической логики проводится здесь более последовательно.
В своей логике Гегель прежде всего отличал рассудочное представление от разумного, конкретного понимания. Поэтому иногда он отождествлял рассудочное рассмотрение с общим представлением и словом «понятие» обозначал разумное диалектическое постижение. Но это не означает, что Гегель абсолютно отрицал значение абстрактного, рассудочного рассмотрения. Он только подчеркивал его конечность по сравнению с разумным, диалектическим пониманием. Подобный подход есть результат развития философии со времени Канта и Гегеля. Он оправдывается историей философии. Дело в том, что люди не ограничиваются чувственными данными, а хотят познать сущность явлений. Правда, сначала люди создают односторонние, рассудочные представления, которые еще неспособны охватить полную истину. Недостаточность такого знания выявляется , с обнаружением новых сторон действительности. Само развитие познания, истории науки приводит к необходимости, конкретного, диалектического познания действительности.
Согласно Гегелю, рассудок и разум различаются по степени, по их роли в познании. Если разум выявляет сущность, сам является сущностью и истиной, то абстрактное, рассудочное представление в силу его односторонности, неподвижности и непротиворечивости не в состоянии познать сущность. Отсюда известное положение Гегеля, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Она постигается только в форме диалектического понятия, являющегося совокупностью многочисленных определений. Всеобщее понятие не только рассматривается в связи с особенным и единичным, оно вскрывает их внутреннее и необходимое противоречие.
.Как мы уже отметили, Гегель не отрицал значения рассудка, рассудочного понимания предмета. Образование абстрактных, рассудочных понятий, по Гегелю, является великим шагом в познании. Если человек отличается от животных мышлением, то рассудочное понимание является первой формой мыслительной деятельности. Наука возникает, по Гегелю, тогда, когда имеются уже рассудочные рассмотрения. В предисловии к «Феноменологии духа» Гегель определял рассудочную форму как единственную форму возможности науки. «Рассудочная форма науки - это всем представленный и для всех одинаково проложенный путь к ней, и достигнуть при помощи рассудка разумного знания есть справедливое требование сознания, которое приступает к науке, ибо рассудок есть мышление, чистое «я» вообще; и рассудочное есть уже известное и общее для науки и ненаучного сознания, благодаря чему последнее в состоянии непосредственно приобщиться к науке»11. В «Энциклопедии философских наук» Гегель также подчеркивал необходимость рассудочного рассмотрения. «Не только в теоретической, но и в практической области нельзя обойтись без рассудка. Для действия требуется главным образом характер, а человек с характером - это рассудительный человек, который, как таковой, имеет перед собою определенную цель и твердо ее преследует. Кто хочет достигнуть великого, тот должен, как говорил Гете, уметь ограничивать себя. Кто же, напротив, хочет всего, тот на самом деле ничего не хочет и ничего не достигнет»[11][12].
Согласно Гегелю, рассудок - существенный момент образования. Образованный человек схватывает предметы в четкой определеннос-
ти. Поэтому рассудок присутствует почти во всех областях человеческой деятельности. «Понимаемый в таком смысле, рассудок обнаруживает свое присутствие во всех вообще областях предметного мира, и совершенство какого бы то ни было предмета непременно предполагает, что принцип рассудка занимает в нем место, принадлежащее ему по праву». «В особенности это верно, — писал Гегель, — по отношению к искусству, религии и философии.
Так, например, в искусстве рассудок обнаруживается в том, что различные, согласно понятию, формы прекрасного также фиксируются и воспроизводятся в этом их различии. То же самое верно и по отношению к отдельным произведениям искусства. Для того, чтобы драматическое произведение было прекрасным и завершенным, необходимо, чтобы характеры различных персонажей были развиты в их чистоте и определенности; и именно так, чтобы различные цели и интересы, вокруг которых вращается действие, были ясно и четко очерчены...»[13]. «Что, наконец, философия также не может обойтись без рассудка, - это после всего вышесказанного вряд ли нуждается в особом разъяснении. Для философствования требуется прежде всего, чтобы каждая мысль мыслилась нами во всей ее строгости и чтобы мы не оставляли ее смутной и неопределенной»[14].Однако Гегель последовательно подвергал критике рассудок, рассудочное рассмотрение. Существо рассудочного рассмотрения в том, указывал Гегель, что оно «сообщает своему содержанию форму всеобщности, и вообще, как его разумеет рассудок, есть некоторое абстрактное всеобщее, которое, как таковое, фиксируется в противоположность особенному, но благодаря этому само, в свою очередь, так же оказывается особенным. Так как рассудок действует по отношению к своим предметам разделяющим и абстрагирующим образом, то он, следовательно, представляет собою противоположность непосредственному созерцанию и чувству, которые, как таковые, всецело имеют дело с конкретным и остаются при нем»[15].
По Гегелю, всякие упреки относительно негибкости и односторонности мышления в основном относятся к рассудочному мышлению. И это правильно схвачено в суждении о том, что рассудок не должен заходить слишком далеко. Действительно, рассудочные определе-
ния во всяком случае не представляют собой последнего результата, а, «наоборот, конечны - говоря более точно, носят такой характер, что доведенное до крайности превращаются в свою противоположность; юношеству свойственно блуждать в отвлечениях, но человек умудренный жизненным опытом, напротив, не отдается абстрактному или - или, а держится конкретного»[16].
.Гегель постоянно подчеркивал, что рассудочном способу рассмотрения характерно абстрактное противопоставление сторон и неумение понять явление в целом. Об этом замечательно сказано в статье Гегеля «Кто мыслит абстрактно». Здесь глубоко вскрыты такие характерные черты рассудочного рассмотрение как односторонность, неподвижность, непротиворечивость и формальность.
Так, например: «Ведут на казнь убийцу. Для толпы он убийца - и только. Дамы, может статься, заметят, что он сильный, красивый, интересный мужчина. Такое замечание возмутит толпу: как? Убийца - красив? Можно ли думать столь дурно, можно ли называть убийцу красивым? Сами, небось, не лучше!»[17]. В данном отрывке Гегель показывает, что толпа мыслит, безусловно, абстрактно. И в самом деле: убийца, конечно, человек безнравственный, но он может обладать и большой физической силой, и красивой внешностью. Абстрактно мыслящая толпа опирается на неподвижные и односторонние категории и поэтому видит в убийце только убийцу и совершенно не замечает других качеств, например того, что он красив по внешним данным. Это говорит о том, что категории рассудка имеют ограниченные познавательные значения. Отрывая одно от другого, категории рассудка не позволяют постичь конкретное целое. Конкретный подход Гегель показывает на примере знатока людей: «Знаток же человеческой души рассмотрит ход событий, сформировавших преступника, обнаружит в его жизни, в его воспитании влияние дурных отношений между его отцом и матерью, увидит, что некогда это человек был наказан за какой-то незначительный проступок с чрезмерной суровостью, ожесточившей его против гражданского порядка, вынудившей к сопротивлению, которое ипривело к тому, что преступление сделалось для нега единственным: способом самосохранения»[18]. Знаток людей, как видим, подошел к вопросу не
абстрактно, а конкретно, проанализировал поступок убийцы, условия, его сформировавшие, и тем самым выявил подлинную причину преступления.
Следуя диалектике Гегеля и подходя к вопросу с точки зрения разума, Н.Г.
Чернышевский дал замечательное опровержение абстрактного, отвлеченного подхода к оценке явлений. «Пагубна или плодотворна война?» — спрашивает он. — Вообще нельзя отвечать на это решительным образом: надобно знать, о какой войне идет дело, все зависит от обстоятельств времени и места... Марафонская битва была благодетельнейшим событием в истории человечества». Еще пример - дождь. «Благо или зло дождь?» Это вопрос отвлеченный, определенно ответить на него нельзя: иногда дождь приносит пользу, иногда, хотя реже, вред; надобно спрашивать определенно: после того, как посев хлеба окончен, в продолжение пяти часов шел сильный дождь, - полезен ли он был для хлеба? Только тут ответ ясен и имеет смысл: «этот дождь был полезен». Кто рассуждает абстрактно, тот рассуждает по формуле отвлеченного или или: дождь или вреден, или полезен. А кто, по совету Гегеля, ищет конкретной почвы, тот, подобно Н.Г. Чернышевскому, спрашивает, какой именно дождь имеется в виду; о какой именно войне идет дело. На первый взгляд, может показаться сомнительным даже существование людей, рассуждающих по формуле отвлеченного или - или (война или пагубна, или плодотворна), но в действительности таких людей очень много, а до Гегеля их было еще больше. Склонность рассуждать с позиции отвлеченного или - или свойственна не только неопытной юности. Можно назвать целые исторические эпохи, в продолжение которых все мыслящие люди, за самыми немногими исключениями, были склонны строить свои суждения подобным образом и даже очень удивились бы, если бы им сказали, что она не удовлетворительна. Так было, например, во Франции восемнадцатого века. ■ ! .Французские просветители .смотрели на общественную жизнь с точки зрении отвлеченной -противоположности между добром; и злом, между разумом и бессмыслицей, отказываясь от такого подхода пить в исключительных- случаях; Раз признав1 данное общественное явление (например, феодальную собственность) вредным и неразумным, они никогда не согласились бы с тем, что в свое, более или менее отдаленное, время это явление могло быть разумным и полезным.
Вот ОЛИН ППИМЄП. Гельвеций В письме К Сорэну говорит по., ∏9ftOfly,3H⅛e^нитой книги Монтескье «О духе законов» «Но чему он хочет научить нас своим трактатом о феодальных учреждениях? Такими пи вещами должен заниматься мудрый и разумный человек? Какое законодательство могло явиться в результате варварского хаоса законов, установленных насилием, державшихся невежеством и всегда мешавших всякой попытке установить правильный порядок». В другом месте того же письма Гельвеций объявляет феодальное правительство верхом бессмыслицы. Теперь мы иначе относимся феодализму: мы понимаем, что в свое время он вовсе не был бессмыслицей. Но мы смотрим так потому, что знаем, до какой степени все зависит от развития способа производства, от исторического развития общества.
Примеры абстрактного подхода имеют место не только в области социологии, но и в естественных науках. Долгое время естествознание оперировало рассудочными, отвлеченными категориями. Вся додар- виновская биология за небольшим исключением была абстрактной. Физики также отвлеченно спорили о природе света (корпускулярная она или волновая?). Вся старая физика оперировала рассудочными категориями. Такие великие ученые, как Ньютон, Линней Кювье и философы Бэкон, Локк и французские материалисты, мыслили абстрактно. До Гегеля этот способ мышления господствовал во всех областях человеческого знания. 1
Рассудочные понятия по своей абстрактной односторонности неспособны отражать сущность и истину. Они схватывают лишь отдельные стороны целого. По мнению Гегеля, основным пороком рассудочной логики является ее неспособность рассматривать противоположности в единстве. Эта ограниченность преодолевается в теории конкретного понятия, разработанной в гегелевской логике, где понятие рассматривается как единство многообразного, конкретная тотальность определений, т.е. как целостность, сформулированная в результате самодвижения мышления. Определяя природу конкретного понятия^ Гегель писал, что «оно не есть в самом себе абстрактное единство в противоположность различиям! характеризующимреальность, а уже как понятие оно есть единство различных определенное-' тей, и стало быть, конкретная целостность»19.
л ! В гегелевской философии конкретность,целостностьпрежде всего трактуется; как то, что имманентно разуму и, обладая идеальной шри-: родой, привносится или лежит в основании вещей в качестве-понятии",- [20][21]
идеи. Правда, такое понятие изображается Гегелем не как мертвая, лишенная различий абстракция, а как живая, внутренне противоречивая мысль, беспокойное движение, себя в себе различающая сущность. Поскольку понятие есть некоторый синтез, отмечает Гегель, «оно имеет определенность и различие внутри себя самого. Поскольку эта определенность есть определенность понятия и тем самым абсолютная определенность, единичность, понятие есть основание и источник всякой конечной определенности и всякого многообразия»20.
Гегелевское понимание конкретного, природы понятия, как известно, принципиально выходило за рамки традиционного представления о понятии, хотя первоначальная идея, зародыш такого понимания имели место уже в кантовском учении о синтетическом знании. На это неоднократно указывал и сам Гегель. Если при традиционном представлении под понятием мыслилось нечто общее, одинаковые свойства предметов, выделенные путем сравнения, отвлечения и обобщения из масс индивидуальных объектов, то кантовское учение о синтетическом знании требовало, чтобы мы пошли дальше этого представления о понятии. Так, понятие трактовалось Кантом не как мысленное выражение просто общего в предметах и явлениях, а как некоторый синтез, априорные условия знания, при помощи которых формируются материалы созерцания.
Поэтому Гегель в своем анализе кантовской трансцендентальной логики отличал ее от рассудочной логики. Согласно рассудочной логике, отмечал Гегель, «я обладаю понятиями точно так же, как я обладаю какими-либо внешними свойствами», всякое многообразие стоит вне понятий, которым присуща лишь форма абстрактной всеобщности. Синтетические суждения a priori являются не чем-то абстрактно-общим, а форма конкретного, синтетического знания, в котором предпринята попытка рассмотреть многообразие в некотором единстве (синтезе). «Этот первоначальный синтез апперцепции, - писал Гегель, - представляет собой один из глубочайших принципов спекулятивного развертывания; он содержит в себе первый шаг к истинному пониманию природы понятия»21 [21]. . В кантовской трактовке проблемьтпонятия, правда, еще много непоследовательности, противоречий.. Будучи объективным.идеалистом, Гегель, например, с раздражением отмечал, что у Канта категории сами по себе не дают синтетического знания, а достигают его лишь в соединении с чувственными данными. Неполнота понятий, по Гегелю, заключается не в отсутствии у них чувственной реальности, а в том, что понятия еще не сообщили себе из них самих порожденной реальности. Таким образом, в понимании Гегеля, синтетичность, конкретность являются внутренними определенностями самого понятия, которые приобретены в ходе его саморазвития. Отсюда, по Гегелю, не реальность и тем более не эмпирическое многообразие являются основой понятия, а само понятие, движение мысли порождает действительность, составляет животворящую душу всего действительного мира. Абсолютная идея стремится к самосознанию, она сначала проходит этап чисто логического развития, которое изображено в «Логике», а затем «отчуждает» себя, переходит к своему инобытию, природе, где проходит новый этап развития, правда, не сознавая самое себя. Абсолютная идея лишь в человеческом обществе выбивается из «грубого естественного состояния» и приходит к самосознанию. В своем первоначальном развитии она не была еще абсолютно конкретной, а имела это лишь в возможности. Абсолютно конкретным является только абсолютный дух, поскольку он снял и вобрал все богатства предшествующей ступени развития. Гегель - объективный идеалист, и поэтому он не понимал, во-первых, того, что действительность, конкретная целостность воспроизводится посредством мышления («Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного»[22]); во-вторых, он не понимал также действительной, чувственной деятельности как таковой, не понимал роли материальной, общественно-производственной практики, а знал лишь абстрактную, теоретическую деятельность абсолютной идеи. - Подлинно научное разрешение вопроса о природе понятия стало возможно лишь в научной философии, в которой понятия рассматриваются как отражение объективной материальной действительности. «Таким образом, - писал Ф.Энгельс, - диалектика понятий сама становилась лишь сознательным отражением диалектического движения действительного мира. Вместе с этим гегелевская диалектика была перевернута, а лучше сказать - вновь поставлена на Hoτ⅛ τaκ как «прежде она стояла на голове»[23]. Эта оценка, несомненно, верна. Однако нам важно подчеркнуть, что в гегелевской логике все же положено начало новому, продуктивному пониманию теории понятия, что в дальнейшем, в материалистическом толковании, имело важное значение для научно-теоретического познания. Продуктивной, безусловно, была сама идея рассмотрения понятия в развитии, противоречивости. Все еще представляет громадный интерес гегелевская трактовка понятия как единства многообразного, конкретной тотальности, которая определяет форму, сущность эмпирической реальности. Действительно, если понятие рассматривать как конкретное единство многообразного, то его сущность невозможно понять с помощью отвлечения общих, одинаковых признаков предмета, а лишь в результате глубокого раскрытия содержания, внутренней связи и зависимости различных определенностей. Поэтому в «Науке логики» Гегеля интересны прежде всего эти рациональные моменты его учения о конкретном понятии. «Если эта забытая диалектика,- писал Ф.Энгельс,- даже с точки зрения «чистого мышления», привела к таким результатам.., то, значит, в ней во всяком случае было что-то большее, чем просто софистика и схоластические изощрения»[24][25]. Абстрактно-общие понятия вследствие своей односторонности неспособны постигать истину. Они схватывают лишь отдельные стороны целого. По мнению Гегеля, абстрактный, рассудочный способ рассмотрения вопроса характеризуется тем, что одна сторона отрывается от другой, что вызывает серьезное искажение действительности. Жизнь разумна; противоречива, текуча, подвижна, изменчива, рассудок же упрощает, огрубляет, разделяет, омертвляет живое, он не считается с движением, не сводит качественное многообразие к количественному, а растворяет многообразие случайных проявлений природы в абстрактной необходимости и т.д. «Живая деятельность природы смолкает в, тиши мысли. Ее обдающая нас теплом полнота, организующаяся в тысячах привлекательных и чудесных образований, превращается в сухие формььи бесформенные всеобщности, похожие йа мрачный северный туман»23, , Опираясь на диалектический метод и объективный идеализм, Гегель старался обосновать теорию таких понятий, которце бы не упрощали, не огрубляли, не омертвляли живое, а выражали- его как живое; если и не в полной гамме красок, то хотя бы в его существенном многообразии. В этом Гегель видел задачу диалектической логики, изучающей понятия в их движении, противоречии и необходимой связи. «Дабы эти мертвые кости логики оживотворились духом и получили, таким образом, содержимое и содержание, ее методом должен быть тот, который единственно только и способен сделать ее чистой наукой»[26][27]. В гегелевской философии разработаны важнейшие определенности, основные принципы теории конкретности понятия как, например, положение о содержательности понятий, о конкретном понятии как единстве всеобщего, особенного и единичного, о противоречивости понятий и т.д., которые, несомненно, являются великими завоеваниями философской мысли. 1. Содержательность конкретного понятия. Понятие рассматривается Гегелем прежде всего как содержательная форма мысли. Такое понимание является «непосредственным следствием гегелевской трактовки понятия как единства «конкретной тотальности», многочисленных определений. Согласно Гегелю, отрыв формы мышления, понятий от содержания является результатом рассудочного способа рассмотрения, которое неспособно раскрыть их подлинную сущность и не в состоянии проследить их в процессе развития.-Гегель неоднократно подчеркивал ту правильную мысль, что если бы понятия являлись лишь мертвыми формами мысли, то и знать их было бы совершенно не нужно. «Но на самом деле, ÷ писал Гегель, - формы понятий суть, как раз наоборот, живой дух действительного; а в действительном истинно лишь то, что истинно в силу этих форм, через них и в них. Но истинность этих φopMiвзятых сами по себе, точно так же, как и их необходимая связь, никогда до сих пор не рассматривалась и не служила предметом исследования»^, . Требование содержательности понятий - одно из замечательных положений гегелевской логики.! Гегель прав, когда выступает против метафизического отрыва формы от содержания. Но тут же проявляется его идеализм, когда он выводит понятия не’из жизни, а,н наоборот, реальный мир считает результатом-саморазвития понятий. Для Гегеля понятие выступает как субъект развития, а действительный субъект, как отмечал К.Маркс. превращается в предикат. Таким образом, содержанием мысли оказывается сама мысль. Поэтому, она, по Гегелю, столь мало формальна, столь мало лишена содержания для действительного и истинного познания. Она является абсолютной формой. «Логику согласно этому, - писал Гегель, - следует понимать как систему чистого разума, как царство чистой мысли. Это царство есть истина, какова она без покрова, в себе и для себя самой»2*. Это положение не выдерживает критики. В философии Гегеля рациональные моменты диалектики сочетаются с идеалистическим, мистическим содержанием. Гегель был прав, когда заявлял, что бессодержательной, пустой формы не существует, что всякая форма содержательна. Но в подтверждение этой верной мысли он выдвинул нечто идеалистическое: «Понятие есть начало всякой жизни» и т.д. В действительности понятие не пустая оболочка, неизменное вместилище, а отражение объективной реальности. Форма не имеет никакого значения, если она не есть форма содержания. «Логика есть учение не о внешних формах мышления, - писал Ленин, - а о законах развития «всех материальных, природных и духовных вещей», т.е. развития всего конкретного содержания мира...»29. 2. Конкретное понятие как единство всеобщего, особенного и единичного. В отличие от абстрактно-общего, количественно-общего традиционной логики конкретное понятие рассматривается Гегелем не как нечто общее, противостоящее единичному и особенному, а как такое всеобщее, которое в самом себе в своем развитии содержит свое другое, т.е. единичное и особенное. Конкретным является такое понятие, которое находит всеобщее не вне особенного, но в нем же самом. Гегель отмечает, что конкретное всеобщее понятие есть целостность моментов общего, особенного и единичного. В гегелевском понимании всеобщее есть такое простое, которое вместе с тем есть самое богатое внутри себя самого. Понятие - это не абстрактная, внутри себя тождественная всеобщность. Всеобщее конкретно потому, что оно внутри себя многообразно, но не всякое многообразное есть истинноконкретное. . . Гегель различает «чувственно-конкретное» и «истинно-конкретное». Чувственно-конкретное конкретно лишь по форме, а по содержанию абстрактно. Оно многообразно и внутри себя различно, но не [28][29] доходит до истинной конкретности именно потому, что не достигает существенных определений, понятий вещи. На этом основании Гегель подверг критике эмпиризм Локка. Если Спиноза и Мальбранш начинали свою философию от лишенного различия всеобщего, то Локк выступил против этого (лишенного различий) тождества спинозовской субстанции. Он утверждал, что единичное, чувственное, ограниченное, непосредственно существующее есть основа познания. По мнению Гегеля, Локк оставил путь голых дефиниций и сделал попытку вывести всеобщие понятия. И в этом, по его мнению, несомненное достоинство локковской философии. Однако, справедливо возражая против абстрактного всеобщего Спинозы и Мальбранша, Локк сам впал в односторонность, в субъективизм, когда стал начисто отрицать существование всеобщего. По мнению Локка, если бы существовали всеобщее, род, то отклонения от них были бы невозможны. Гегель опроверг субъективизм Локка, отрицающего объективность всеобщего. Касаясь этого вопроса, он отмечал, что «роды представляют собой не только совокупность сходных признаков, созданную нами абстракцию, что они обладают не только общими признаками, а являются подлинной внутренней сущностью самих предметов; и точно так же порядки служат не только для облегчения нам обзора животных, но представляют собою ступени лестницы самой природы»[30]. Это - одно из глубочайших положений гегелевской логики. Гегель тут же подчеркивал, что всеобщее не относится безразлично к особенному, а представляет собой самое себя наполняющую всеобщность, которая содержит в себе особенное. Главное для Гегеля - единство единичного и особенного. «Если роды и силы составляют внутреннюю сторону природы и по сравнению с этим всеобщим внешнее и единичное является преходящим и ничтожным, то все же мы требуем как третьей ступени чего-то еще более внутреннего, того, что представляет собою внутреннее внутреннего, а это согласно предыдущему и есть единство всеобщего и единичного»[31]. По мнению Гегеля, отрыв всеобщего от особенного и единичного недопустим, ибо такая абстрактная всеобщность, находящаяся вне особенного, сама представляла бы новое, особенное. Несостоятельность рассудка заключается в том, что он упраздняет как раз то определение, какое сам же устанавливает. Рассудок желает отделить особенное от всеобщего, а на поверку выходит, что особенное благодаря этому возведено во всеобщее. Следовательно, действительно существующим оказывается единство всеобщего и особенного. Истинное всеобщее, рассматриваемое в единстве с особенным и единичным, составляет живую мысль и является результатом истории познания. Между абстрактно-общим и истинно-всеобщим громадная разница: всеобщее понятие не абстрактно, а конкретно. Здесь Гегель нащупал подлинную диалектическую категорию. Если всеобщее имеет конкретный характер, то оно едино с особенным и единичным. Конкретное всеобщее, по мнению Гегеля, есть результат развития, нечто ставшее. О конкретном понятии можно сказать, что оно есть простое определение, но такое простое, которое содержит внутри себя наивысшую степень различия и определенности. Поэтому простота понятий коренным образом отличается от простоты бытия, которое лишено всякого определения и потому есть такое простое, которое исчезает в своей противоположности; его понятием служит становление. Итак, истинно-всеобщее понятие - это простое, вместе с тем богатое внутри себя. Если абстрактное, общее просто отрицает всякое особенное и тем самым опускается до уровня особенного, то конкретное всеобщее отрицает единичное и особенное, выделяет и различает их от самого себя лишь для того, чтобы объединить. Оно не выступает в качестве голого, метафизического отрицания, а является единством всеобщего и особенного, их синтезом. Кроме того, при характеристике понятия конкретно-всеобщего Гегель часто сравнивал его с бытием, которое вследствие своей бедности исчезает в своем другом, имеет своей истиной некоторое отличное от него самого определение. Всеобщее, как конкретное понятие, не исчезает в своем другом, сохраняет себя в нем, проявляется сквозь и через него. Вот что писал Гегель об этом: «Всеобщее, даже когда оно влагает себя в некоторое определение, остается в нем тем же, что оно есть. Оно есть душа того конкретного, в котором оно обитает, не стесненное и равное самому себе в его многообразии и разности»[32]. Гегелевское понимание конкретно-всеобщего понятия, таким образом, идеалистично. В отличие от Гегеля мы материалистически понимаем диалектику всеобщего и единичного. Диалектическое всеобщее понятие прежде всего суть мысленное воспроизведение, логическое усвоение объективного взаимоотношения вещей и явлений. В объективной действительности сущность, закономерность явлений реализуются в особенном и единичном, так, например, биологический вид как общность реализуется в составляющих его индивидах; человеческое общество проявляется в образующих его людях. Общее проявляется в единичном и особенном, а вне их не существует. В свою очередь, особенное и единичное в их совокупности и взаимосвязи образуют «истинную общность», отличную от других видов общего. Поэтому сущность, закономерные связи явлений раскрываются не в отвлечении от особенного и единичного, а посредством глубокого анализа того и другого. «Общее существует лишь в отдельном, - писал В.И. Ленин, - через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного... Всякое отдельное неполно входит в общее И Т.Д., и т.д. Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами) и т.д.»[33]. i Диалектико-логическое понимание конкретного понятия в самой объективной реальности прослеживает, раскрывает переход всеобщего в особенное, и наоборот. Так как объективная материальная действительность находится в состоянии постоянного развития, то, несомненно, существует переход особенного во всеобщее, и наоборот. Например, товар является всеобщим условием капитализма, но он не был таковым в докапиталистических общественно-экономических формациях, он был лишь особым отношением. 3. Противоречивость конкретного понятия. Если рассудочная логика рассматривала противоположности как несовместимые (непримиримые), то, по Гегелю, конкретное понятие соединяет противоположности в тождестве и познает тождество как результат процесса. Сначала непосредственное единство, потом различие и, наконец, примирение, синтез противоположностей - таков всеобщий закон всякого развития. По мнению Гегеля, истина постигается не абстрактно размышляющим рассудком и не мистическим созерцанием, а разумом, проявляется как способность к конкретному понятию. Конкретное - это такое понятие, которое не отвергает своей противоположности, а соединяется с ней, движется от тезиса к антитезису и вместе с ним - к синтезу. Разум не фиксирует и не отрицает противоположностей, он познает их в разрешении. Противоречие не есть нечто алогичное. Оно есть то, что принуждает к дальнейшему мышлению. Его надо не уничтожать, но «снимать», т.е. сохранять как отрицательное. Это происходит тогда, когда противоречащие друг другу понятия мыслятся вместе в третьем - высшем или более широком, более богатом понятии, моментами которого они становятся. Теперь их противоречие преодолено. Но этот синтез не окончательный. Находится новая противоположность, которая, в свою очередь, должна быть преодолена, и т.д. Каждое отдельное понятие односторонне, недостаточно, оно нуждается в дополнении своей противоположностью и в соединении с ней образует высшее понятие, которое ближе к истине, но также еще не достигает ее. Даже последнее и самое богатое понятие - абсолютная идея - само по себе еще не есть полная истина; окончательному результату принадлежит и все то развитие, через которое оно прошло. Только благодаря такой диалектике понятий философия соответствует живой действительности. Развитие понятий есть сама действительность. Мыслительный процесс - не произвольная игра понятиями мыслящего субъекта, а объективный процесс. Так как мир и его основа есть развитие, то его можно познать только через развитие. Закон, которому следует развитие понятия, как в общих чертах, так и в деталях, есть движение от положения к противоположению и от него к соединению. Логика развития всей системы подчиняется закону отрицания отрицания. Таким образом создается система понятий, так как их диалектическая обработка является не только раскрытием внутренних диалектических противоречий в отдельных изолированных понятиях, но и установлением их диалектической взаимосвязи, взаимоперехода. Подобное развитие понятий, по Гегелю,- это объективная, а не субъективная необходимость, так как для него понятие и есть сама объективность абсолютной идеи. Поскольку всякая определенность бытия есть, по существу, переход в противоположное, то отрицание всякой определенности столь же необходимо, как и она сама. Поэтому если категории тождества и различия облекаются в такие абстрактные предложения, как А=А, то появляются также и противоположные предложения. И те, и другие выступают с одинаковой необходимостью, и как непосредственные утверждения они одинаково правомерны. Одно положение требует доказательства своей истинности вопреки другому и поэтому указанным утверждениям не присущ характер неопровержимых законов мышления. Истинно лишь конкретное тождество, которое внутри себя имеет различие. Оно отличается от абстрактного тождества, охарактеризованного Гегелем как выражение пустой тавтологии. «Таково то пустое тождество, за которое продолжают крепко держаться те, которые принимают его, как таковое, за нечто истинное, и всегда поучительно сообщают: тождество не есть разность, тождество и разность раз- ны»34. Согласно Гегелю, абстрактное тождество и абстрактное различие являются односторонними определениями. Конкретное тождество есть единство тождества и различия. Конкретное тождество «в своем равенстве с собой неравно себе и противоречиво, а в своем различии, в своем противоречии тождественно с собой...»35. Гегелевская критика абстрактного тождества, по существу, правильна. От абстрактного тождества нет перехода к различию, потому что между ними отсутствует необходимая связь. Отмечая это, Гегель писал: «Если тождество рассматривается как нечто отличное от различия, то у нас, таким образом, имеется единственно лишь различие. Благодаря этому нельзя доказать перехода к различию, так как исходного пункта от которого должен совершаться переход, нет для того, кто спрашивает, каким образом совершается этот переход»36. По мнению Гегеля, абстрактное различие, отвлекающееся от тождества, также несостоятельно. В своей односторонности, отвлеченности оно не соответствует истине. Такие определения, как сходстве и несходство имеют значение только в их единстве. Отметив необходимость тождества и различия, Гегель упрекает естествознание своего времени, из-за тождества забывающее о различии, а из-за различия - с тождестве. По Гегелю, единственно правильной точки зрения придерживается спекулятивная логика, которая показывает ничтожность абстрагирующего от различия, «чисто рассудочного тождества, хотя онг затем настаивает, во всяком случае, столь же энергично на том, что мн не должны успокаиваться на одной лишь голой разности, а должнь познавать внутреннее единство всего сущего»37 я Гегель. Соч. Т. 5. С. 484-485. - 35 Там же. С. 483. 36 Гегель. Т. 1.С. 199. ” Там же. С. 202. Далее Гегель подвергает критике «закон исключенного третьего» формальной логики. Он характеризует его как закон абстрактного рассудка, который, желая избежать противоречия, неизбежно впадает в него. Стремление избежать противоречия неоправдано, так как все вещи противоречивы в себе самих. Рассудочная же логика принимает противоречие за нечто неистинное, будто противоречие не есть такое же существенно и внутреннее определение, как тождество. Если сравнить эти точки зрения, то следовало бы признать противоречие более глубоким и более существенным определением мысли. Согласно Гегелю, абстрактное тождество - поверхностное определение, тогда как «противоречие... есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью»[38]. В действительности противоречия являются основным содержанием понятия. Противоречие - это подлинно всеобщая категория, принцип всякого самодвижения. При всем своем значении гегелевское понимание противоречия имеет существенные недостатки. Противоположность марксистского диалектического метода гегелевскому особенно ярко проявляется в учении о противоречии. Д ля Гегеля речь идет не о противоречии объективного материального мира, а о саморазвитии абсолютной идеи. Содержанием логического процесса, развивающегося от бытия к сущности и от него к понятию, для него является абсолютная идея, развивающаяся в направлении к самой себе. В своем развитии абсолютная идея продолжает нечто особенное, которое также не является абсолютной определенностью, а разрешается в более высоком синтезе. Касаясь этого вопроса, К-Маркс писал: «Так как безличный разум не имеет вне себя ни почвы, на которую он мог бы поставить себя, ни объекта, которому он мог бы себя противопоставить, ни субъекта, с которым он мог бы сочетаться, то он поневоле должен кувыркаться, ставя самого себя, противополагая себя самому же себе и сочетаясь с самим собой: положение, противоположение, сочетание»[39]. В гегелевской логике, таким образом, речь идет о чисто логическом процессе, о мысли, полагающей себя и противополагающей себя себе же; борьба этих противоположных элементов образует диалектическое движение и переходит в их синтез. Основным пороком гегелевского учения о противоречиях является то, что противоречие не разрешается рационально, а примиряется, снимается. «Таким путем, - писал К-Маркс, — противоположности взаимно уравновешиваются, нейтрализуют и парализуют друг друга. Слияние этих двух мыслей, противоречащих одна другой, образует новую мысль - их синтез»[40]. В этой связи следует отметить, что идеалистические пороки гегелевского учения о противоречии, несомненно, являлись теоретической основой консерватизма Гегеля в отношении к прусской абсолютной монархии. Подлинно научное раскрытие природы противоречия возможно лишь с позиций диалектического материализма, который рассматривает противоречие конкретного понятия как отражение объективного противоречия самих вещей и явлений. По своей сути движение есть разрешение противоречий. Противоречие является источником движения. Раскрытие противоречия объекта и путей его рационального^ разрешения является главным в диалектико-материалистической логике. Касаясь вопроса о противоречащих и исключающих друг друга отношениях процесса обмена товаров, К.Маркс в «Капитале» писал: «Развитие товара не снимает этих противоречий, но создает форму для их движения. Таков и вообще тот метод, при помощи которого разрешаются действительные противоречия»[41]. То же самое отмечал и Ф.Энгельс: «Но так как мы здесь рассматриваем не абстрактный процесс мышления, который происходит только в наших головах, а действительный процесс, некогда совершавшийся или все еще совершающийся, то и противоречия эти развиваются на практике и, вероятно, нашли свое разрешение. Мы проследим, каким образом они разрешались, и найдем, что это было достигнуто установлением нового отношения, две противоположные стороны которого нам надо будет развить и т.д.»[42] Гегель рассматривал идею конкретного понятия не только в логике, но и в применении к конкретным наукам. Благодаря диалектическому методу и учению о конкретном понятии, он преодолел формальное, отвлеченное или - или своих предшественников и создал свою философию истории и историю философии, которая основана на принципе необходимости. Но следует помнить, что гегелевская философия истории идеалистична. Но важно то, что Гегель по сравнению со своими предшественниками и более поздними буржуазными историками сделал известный шаг вперед в глубоком понимании исторического процесса. В противоположность французским материалистам, которые подходили к истории и морали с точки зрения отвлеченного или - или, Гегель ввел в общественные явления принцип историзма. С позиции диалектики Гегель подходил и к истории философии и подвергал критике тех, кто рассматривал предшествующую историю как сплошное заблуждение. Подобный подход к истории философии Гегель оценивал как рассудочный. Он считал, что каждая последующая философская система не просто отрицает предшествующую, а снимает ее, т.е. включает в себя все положительное предшествующей философии и развивает ее. Он отбросил точку зрения отвлеченного или - или в истории философии, показав, что развитие истории философии есть процесс.
Еще по теме Гегелевский анализ диалектико-логических принципов знания:
- АНАЛИЗ ПРИМЕНЕНИЯ ПРИНЦИПА ДОБРЫХ НАМЕРЕНИЙ
- §3. Логический анализ «парадокса Якоби» в философии Канта и проблема статуса внешней реальности
- РАСХОЖДЕНИЕ МЕЖДУ ПРИНЦИПОМ ВЕРОЯТНОСТИ УСПЕХА И ПРИНЦИПОМ СОРАЗМЕРНОСТИ
- Истолкование как способ удостоверения знания
- 1. ПРЕДМЕТ И ЗНАЧЕНИЕ ЛОГИКИ В СИСТЕМЕ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ
- 1.1 Теоретико-методологический статус системного подхода в структуре современного социально-политического знания
- Лекция пятая Диалектические моменты развития. Восток и Запад. Циклическое линейное время. Диалектическое противоречие. Бесконечность у Гегеля. Гегелевская система. Рефлексия—трансцендирование. Абстрактное и конкретное. Отрицание отрицания
- Компоненты, структура и функции диалектики
- §1. Логико-философские основания трансцендентальной диалектики
- Социальный трагизм «негативной диалектики»
- 1. Принцип фрустрации
- ПРИНЦИП ДВОЙНОГО ЭФФЕКТА
- Глава 2 Принцип «герменевтического круга» и проблема понимания
- ОТНОСИТЕЛЬНЫЙ ПРИНЦИП
- Среда марксистской диалектики как научной системы
- § 3. Нравственные принципы и нормы, их структура
- Законы и принципы иудейской герменевтики
- Специфика диалектики как системы
- § 3. Диалектика общества и природы: внешний аспект