Экзистенциализм

Экзистенциализм и классическая философия. Экзистенци­ализм, или философия существования — одно из крупнейших направлений философии XX века. Возникает накануне первой мировой войны в России (Шестов, Бердяев), после нее в Герма­нии (Хайдеггер, Ясперс) и в период второй мировой войны во Франции (Марсель, Сартр, Камю).

Экзистенциализм — философское выражение глубоких по­трясений, постигших западную цивилизацию в первой половине XX века. У поколения интеллигенции, пережившего первую мировую войну, обманчивую стабилизацию 20-30-х годов, при­ход фашизма, гитлеровскую оккупацию, эта философия выз­вала интерес прежде всего потому, что обратилась к проблеме критиче-ских, кризисных ситуаций, попыталась рассмотреть человека в его «хождениях по мукам», в претерпевании жесто­ких исторических испытаний.

Экзистенциалисты резко критически оценивают предше­ствующую рационалистическую философию, которая, по их мне­нию, оставляла в стороне живой, конкретный опыт человечес­кого существования в мире и сосредотачивала внимание на про­цессе познания.

Экзистенциализм обращается к проблеме человеческого су­ществования в мире, к таким явлениям жизненного ряда как вера, надежда, боль, страдание, забота, тревога, любовь, страсть. Ставится задача описания и анализа повседневного опыта чело­века в его полноте, конкретности, уникальности и изменчивос­ти.

В предшествующей философии человек рассматривался как часть или высший пункт развития природы; единственный тво­рец в мире неодухотворенных и пассивных предметов. Экзис­тенциалисты противопоставляют человека и остальной мир. Человек есть реальность совсем иного порядка, лишенная пред­метности.

«Человек, говорит Ясперс, есть нечто большее, чем он может знать о себе, он есть нечто непознаваемое, необоснуемое, внепред- метное, ускользающее от любой исследующей науки». О том же пишет Камю: «...Если же я попытаюсь понять это Я, в коем я столь уверен, если я предпринимаю попытку определить и по­нять его в целостности, то это Я расплывается в моих руках и протекает меж пальцев, словно вода... Для меня самого мне на­всегда суждено остаться чужим».

С точки зрения экзистенциализма человек уникален, он един­ственный субъект в мире объектов. Только он способен мыслить, переживать, воспринимать и истолковывать мир. Лишь он мо-

жет судить о всем сущем. О нем же самом в его истоке судить невозможно. Невозможна наука о человеке как таковом (хотя и существует целый ряд специальных теоретических дисциплин, изучающих человека в качестве своего «предмета»). Человека как субъекта просто невозможно как-либо зафиксировать, сде­лать предметом анализа и понятийного выражения. Только вне­шний человеку мир может обладать определенными, предмет­ными характеристиками именно потому, что он представлен, про­тивоположен человеку как субъекту.

«Экзистирование», или «трансцендирование», означает, что человек не исчерпывается тем, что он есть на самом деле, нали­чие, теперь или чем стал в прошлом; он не есть то, каким он реализовал себя в своих поступках, творениях и личном облике. Он есть прежде всего свои возможности неисчерпаемые, неогра­ниченные и не реализуемые до конца.

Экзистенция, по словам Ясперса, это не то, о чем можно сказать «есть», а то, что «должно быть», становление и уст­ремленность за свои границы. Именно мир, желаемый челове­ком, как его воля, выражает подлинную реальность» то есть «ре­альность», у которой нет сущего и каковая состоит в стремле­нии к иному.

Человек лишен и внешних обусловливающих его предпосы­лок, и внутренне присущей ему «природы». Он, следовательно, не имеет какой бы то ни было раз навсегда данной определенно­сти, он не обладает никакой «сущностью». Сущность человека есть «ничто», ничто определенное и одновременно определенность посредством этого «ничто» (в противоположность конкретно-со­держательной определенности всего остального мира вещей). Как существо «конкретное», он не сущность, а существование.

Философия, если она берется определить, что такое человек, должна искать в нем не что-то данное, равное себе в многообраз­ных его проявлениях, потенциально заложенное в нем, что затем актуализуется в действии, движении и состоянии. Напротив, эти преходящие состояния и переходы в иное, нахождение в си­туации и вечное обновление, устремленность и становление, все это и есть определенность человека, он сам как существование.

Для обозначения способа бытия человека в мире Хайдеггер использует термин «Dasein»(здесь-бытие). В человеке нет ни­чего предданного, субстанциального. «Бытийственность» чело­века — это то, что им и с ним совершается, а не то, что он есть.

8. Зак. 597

Экзистенциализм подчеркивает драматизм и трагич­ность человеческого бытия, неисполнимость замыслов и проектов, отторженность смысла жизни от социально­исторических процессов, вечный разлад человека с собой по поводу поисков своей «подлинности», отсутствие вне­шних ориентиров в моральном выборе и прочее. Челове­ческое бытие есть вечное становление, не имеющее ни­какой конечной цели и предметного результата.

Трагедия, поражения, падения и противоборство с собой это не жизненный путь человека к чему-то, не испытание и искуп­ление на пути к спасению, не цена истории, которую человек платит ради достижения собственных целей, а единственный, исчерпывающий смысл человеческого существования, если угод­но, его назначение.

Человек не может ничего сказать о себе, об истинных исто­ках своих стремлений, решений, представлений и понятий. Че­ловек никогда не может познать себя как «сущность», чтобы узнать, что ему должно делать. Он не может «познать себя», дабы затем, на основании этого знания, принять решение и выбор, согласующиеся с его Я.

Так производится окончательный разрыв с традиционным ра­ционалистическим пониманием человека, с пониманием его вы­бора и решения как разумного акта. По этой общепризнанной ранее схеме человек сначала уясняет себе, что он такое (по своей сущности, понятию человека, в идеале, каким он еще должен стать, или же по своей индивидуальной природе и естественным интересам), а затем, исходя из этого понимания и самосозна­ния, решает, что ему следует желать, предпочесть и делать. С точки зрения экзистенциалистов, когда человек что-то реша­ет, то приведение им оснований, доводов «за» и «против», осоз­нание своих мотивов, выделение существенных обстоятельств и проч, лишь внешне «рационализируют» спонтанный акт выбо­ра. Таким образом, экзистенциально истолкованная свобода — это полный антипод классически интерпретированной «свободы разумной», деятельности «со знанием дела», на основе самосоз­нания или с пониманием объективных обстоятельств.

Это сказалось и на экзистенциалистской интерпретации мо­рального выбора. Традиционно он понимался как выбор между добром и злом, как разрешение альтернативы, возникающей перед человеком, когда он либо совершит требуемое от него дей­ствие, выберет единственно правильный принцип, либо же от­ступит от требований нравственности, впадет в заблуждение, в чем и будет виновен.

«Экзистирование» как движение вовне не имеет цели, а зна­чимо как таковое. Всякое данное состояние преодолевается не потому, что оно не соответствует должному, «назначению» человека, а просто потому, что оно определенно (все равно в каком качестве).

И долженствование определяется не через идеальное состоя­ние, которого следует достичь, а через отрицание всякого конк­ретного и статичного состояния. То, что человека заставляет и постоянно «оставлять позади себя» свои прежние состояния, не является каким-либо позитивным началом. Это ничто, чистая отрицательность, недостаточность как онтологические характе­ристики человеческой реальности. В силу своего изначального беспокойства, отрицания себя человек и должен постоянно пре­ступать через себя. За этим самоотрицанием у Сартра (а также у Камю) уже ничего больше не стоит. Человек здесь — чистая субъективность («безосновность», самопроизвольность,) абстрак­тная неудовлетворенность собой, выдвижение все новых проек­тов и ниспровержение всего устойчивого).

В экзистенциализме совершается окончательный отказ от поисков каких бы то ни было «истинных», «абсолют­ных» определений мира. «Истина» бытия представляет­ся как «неисповедимое», «неизреченное», «тайное», «со­крытое» или неустранимо «парадоксальное». Иначе го­воря, экзистенциализму глубоко чужды какие-либо конк­ретные философские программы, которые могли бы стать основанием для определенной социально-исторической позиции. Вот почему в конечном итоге подлинно нрав­ственная установка человека в экзистенциализме рису­ется как пресечение самого поиска универсальных абсо­лютов, всеобщих принципов и идеалов.

3.11.3.