Психология

Если психология определяет волю из позиции внутреннего, — субъективности, созна­ния, души, то уместно спросить саму психологию как науку об исследуемом вопросе сущности воли. Разделение внутреннее-внешнее подразумевает серию оппозиций, таких как субъектив- ное-объективное, протяженное-непротяженное.

Исторически психология развивается вместе с физиологией на основе теории эволюции Дарвина. Следовательно, душа понимается с точки зрения эволюции живого организма. Поэто­му первые исследования по психологии раскрывают не столько означенную позицию внутрен­него, сколько границу внешнего и внутреннего, субъективного и объективного. Один из первых исследователей — Герберт Спенсер — английский философ, социолог, психолог.

Спенсер говорит о новой области чувствований: «Таким образом, хотя и невозможно найти непосредственные доказательства того, что чувствование и нервная деятельность суть внутренняя и внешняя стороны одной и той же перемены, однако гипотеза, что они суть именно это, гармонирует со всеми наблюдаемыми фактами»^[39]. Завоевание и освоение новой позиции осуществляется постепенно, так что сама позиция располагается еще на уровне терминов и по­нятий: «Мы должны рассмотреть нервные явления как явления сознания. Изменения, рассмат­риваемые как виды, Non-Ego (Не-Я) и выраженные в предыдущих разделах, нужно теперь, рас­

сматривая их как виды Ego, выразить в терминах чувствования»^[40]. Спенсер устанавливает раз­личие между пространством и временем по новому основанию: по координации в пространстве и координации во времени, что отличает человека от животных.

46

антитетически противопоставленная им» .

Последнее высказывание Спенсера претендует на раскрытие позиции внутреннего для решающего тезиса о воле с психологической точки зрения. Рассуждая о деятельности (психоло­гического) субъекта, Спенсер развивает логику эволюции: он говорит о координации, возраста­нии сложности, отличающей деятельность сознания, сущность которого заключается в после­довательной и органичной смене своих состояний, где большую роль играет их разделение, ин­теграция, для чего разрабатывается концепция общего синтеза. Возникает вопрос, к чему же идет исследование, к каким конечным выводам приходит и о каких феноменах следует гово­рить, имея в виду высшие стадии развития сознания. К таковым Спенсер причисляет ум, делая ключевой вывод: «Соответствие между внутренним порядком и порядком внешним — закон Ума — заключается в том, что постоянство (persistence) связи между состояниями сознания

47 пропорционально постоянству связи между теми действиями, на которые они отвечают» . Итак, Спенсер выводит закон ума как закон соответствия между внутренним и внешним поряд­ками. Иными словами, он с психологической точки зрения выделяет границу субъективного и объективного мира, исследуя постоянство связей сознания и воздействий извне, на которые оно отвечает.

Итак, перед нами две концепции физиологии и психологии о деятельности организма, могущего проявлять волю: конфигурация рефлексов в физиологии и постоянство связей в пси­хологии. Обе концепции указывают на цель существования организма и сознания: стабилиза­

ция и уравновешивание жизни (физиология), обретение постоянства связей и действий в мире (психология). Обе концепции в исследовании деятельности организма и сознания говорят об одном и том же, но тогда возникает вопрос: достигла ли психология действительно определе­ния субъекта, проявляющего волю. Или же она остается на стороне раскрытия явления извне, как и физиология, только обойдя сущность как бы с другой стороны. А ведь в этой позиции возможна подмена понятий воли на витальность: вместо исследования воли, мы, на самом деле, исследуем витальность организма, пусть даже в модусе его психологической субъектности. Критерием раскрытия позиции внутреннего является как раз определение экзистенции созна­ния (eksistence), то есть того, из чего оно экзистирует, но не персистенции (persistence) жизни, о которой говорит Спенсер. Научное объяснение воли состоит в возможности правильного осво­ения и постижения экзистенциальной стороны вопроса с опорой на философию. Несмотря на то, что Спенсер развивал свои концепции раньше физиолога Павлова, для английского филосо­фа и русского физиолога общность позиций не вызывает сомнений, ведь для Спенсера «ин­стинкт может быть описан как сложный рефлекс» . Все же английский мыслитель предпочи­тает понятие инстинкта по сравнению с рефлексом в исследовании психической деятельности организма: «Если, по мере того как Инстинкты подымаются все выше и выше, они начинают включать в себя психические перемены, которые имеют все меньшую и меньшую связь со сво­ими основными переменами, то должно наконец настать время, когда координация потеряет свою совершенную правильность. Если эти сложные рефлексы, по мере того как они становятся все более сложными, делаются также и менее определенными, то, в конце концов, они сделают­ся сравнительно неопределенными.

Сложены все условия, чтобы понять волю с позиции психологии Спенсера, точнее с по­зиции раздела его философского учения об эволюции организмов до над-органического уровня: «Что воля получает свое существование вследствие возрастания сложности и несовершенной связности автоматических действий, это ясно обнаруживается обратным фактом, что действия, которые были прежде бессвязными и произвольными, после частого повторения становятся связными и непроизвольными.Память, Разум, Чувство и Воля исчезают одновременно по ме­ре того, как психические перемены становятся автоматическими.О воле говорят как о чем-то отдельном от чувства или чувств, которые в данный момент господствуют над другим, тогда как это есть только общее название, даваемое особенному чувству, которое получает перевес и определяет действие» . ^[45][46][47]

Для существования сознания характерна автоматическая деятельность (произвольные движения) и неавтоматическая деятельность, связанная с трансформацией инстинкта до нового уровня существования, в котором проявляется особенное чувство воли. Если постоянство для сознания является целью и принципом существования, то первичным и постоянным актом этой жизнедеятельности является восприятие сопротивления: «.восприятие сопротивления, т.е. му­скульного напряжения, состоит в установлении отношения между самим мускульным ощуще­нием и тем состоянием сознания, которое мы называем волей, — такого отношения, при кото­ром неуравновешенный избыток чувствования какого-нибудь рода, образующий в данный мо­мент волю, есть антецедент мускульного ощущения и сосуществует с ним, пока оно продолжа- ется»^[48]. Иными словами, постоянство (persistence) поддерживается, когда есть некоторое сопро­тивление (resistence) и его восприятие, тождественные проявлению воли.

Теперь психология и естественные науки находят свой общий предмет: «В теле суще­ствует постоянная дифференциация и интеграция двух родов; и в духе существует постоянная дифференциация и интеграция двух родов. Последние обобщения Психологии и Физиологии выражают один и тот же основной процесс жизни»^[49][50]. Воля для Спенсера — трансформирован­ный инстинкт, актуальный как движитель психических перемен. С позиции психологии Спен­сера, сущностью воли является трансформированный психическими переменами инстинкт жизни. Трансформация инстинктов подразумевает, что в среде и организме возможна неста­бильность, в которой возбуждаются чувства, где проявление особенного чувства, перевешива­ющего все остальные в своей силе, и есть воля. Посмотрим, что добавляет к этому определению дальнейшая психология. Вильгельм Вундт во «Введении в психологию» пишет: «Как ни свое­образен, в особенности, волевой процесс, однако своеобразность его никогда не обуславливает­ся специфическими элементами представления и чувствования, но исключительно способом сочетания этих элементов в аффекты с их конечными стадиями, слагающимися опять-таки из общих форм чувствований» . Американский психолог, Уильям Джемс в осмыслении механиз­ма волевого акта объясняет его уже, допуская понятия идеи, представления, памяти, ума, суж­дения и утверждения. Джеймс пишет: «В состав волевого акта входит некоторый элемент со­гласия на то, чтобы акт совершился, — решение «да будет!». И для меня, и для читателя, без сомнения, именно этот элемент и характеризует сущность волевого акта»^[51]. Основание этого решения для психолога заключается, конечно, в психике: «Нам предстоит ответить на вопрос,

может ли до наступления движения идея о чувственных его результатах сама по себе служить достаточным к нему поводом, или движению должен еще предшествовать некоторый добавоч­ный психический элемент в виде решения, согласия, приказания воли или другого аналогично­го состояния сознания? Я даю на это следующий ответ.

К воле Спенсера как трансформированному в особенном чувстве инстинкту жизни до­бавляется воля Вундта как синтез представлений и чувств в виде аффектов, решение воли как добавочный психический элемент у Джемса. Для психологов крайне важным оказывается по­нимать сознание в целости, данным как целое, только тогда возможно исследовать само созна­ние в его состояниях. Эта целостность понимается не только внутри психологии, даже наобо­рот, свое первейшее толкование она получает в физиологии, в союзе с физиологией. Эту це­лостность в союзе двух наук Спенсер называл постоянством связей между сознанием и миром. Следовательно, чтобы психологам исследовать сознание и волю, им нужно брать за образец цельное сформированное сознание, присущее столь же цельному организму, устойчивому в своем существовании. Помимо витальности, существование организма и сознания могут под­держивать процессы самоорганизации, контроля и управления всеми действиями. Идею такого существования развивал советский психолог Л.С. Выготский, уделявший значительную роль в этих процессах именно воле и свободному выбору: «Самым характерным для овладения соб­ственным поведением является выбор и недаром старая психология, изучая волевые процессы, видела в выборе самое существо волевого процесса»^[53].

Целостный психологический взгляд на организм и сознание определяет понятие жизнен­ной единицы, по В. Дильтею. Будучи по совместительству философом, Дильтей, прежде чем говорить о воле, рассуждает о регулировании инстинктов: «Моральное воспитание человече­ства основывается прежде всего на том, что в общественном порядке эти его всемогущие ин­стинкты подвергаются регулированию.таким образом освобождается место для развития дея­тельности духовных побуждений и стремлений.Стремление к властвованию и развивающееся из него в истории культуры стремление к приобретению собственности основаны на природе самой воли. Ибо воля свободно развертывается лишь в сфере своей власти»^[54]. Природой воли (читай, сущностью) Дильтей называет власть как стремление, высвобожденное воспитательным

упорядочиванием инстинктов. Таким образом, Дильтей понимает на инстинкт с точки зрения культуры с ее воспитательными функциями. В этом случае власть как сущность воли предстает тем главным стремлением, в каком должна воплотиться воля. Философское вопрошание таково: «Кто по себе не знает, как осаждающие воображение образы внезапно вызывают сильнейшие желания, или как желание, борясь с сознанием величайших затруднений, все же подвигает на волевые действия»^[55]. Как следует соотносить свободное развитие воли в сфере власти и труд­ность волевых действий одного человека? Открыв иную перспективу определения сущности воли (через власть), мы вправе задаться вопросом о различии инстинкта и воли, для чего необ­ходимо обратиться к психоанализу как критической дисциплине.

1.4