Картезианское решение проблемы воли
Философия Возрождения и Нового времени представляет основания эстетизации, составляющие существо исторического поворота Европы к эстетическому осмыслению действительности: «Идея выступает, с одной стороны, уже не как конкурент или даже прообраз чувственно воспринимаемой действительности, а как ее производное, с другой стороны — не как данное содержание или даже трансцендентный предмет человеческого познания, а как его продукт; этот поворот с предельной ясностью обнаруживается уже в словесном выражении»[150].
Конституирующей позицией для европейской культуры Нового времени, безусловно, является философия Декарта. Начать стоит с прояснения суждений Декарта о воле, которая может ошибаться и понимается шире разума: «Но поскольку, хотя Бог и не обманщик, нам все же часто доводится ошибаться, мы должны, дабы выявить причину и происхождение наших заблуждений и предупредить их, принять во внимание, что заблуждения наши зависят не столько от разума (intellectus), сколько от воли.мы легко простираем нашу волю за пределы ясно воспринимаемых нами вещей, а коль скоро мы так поступаем, ничего удивительного нет в том, что нам случается ошибаться»[151]. Если существует Бог, который не может обманывать, то причиной всех заблуждений оказывается воля: «Ибо хотя, быть может, некоторые доводы нашего человеческого ума представляются и ошибочными, никогда воля к заблуждению не может проистекать из иного источника, кроме как из злокозненности или страха или слабости, а, следовательно, она не может исходить от Бога»[152].В упорстве, не знающем верно ли оно, человек способен проявить волю великой силы. Это упорство может остановить возникающее сомнение правильности и истинности убеждений и стремлений. Поворот от заблуждения к истине начинается с подобного сомнения. Таким образом, между заблуждением и открытием истины существует просвет, именуемый сомнением.
Возникает задача исследования глубины и силы самого сомнения, что расширяют область его распространения. Сомнение Декарт относит к модусу воления: «Ведь чувство, воображение и чистое разумение — все это лишь различные модусы восприятия, подобно тому как желать, испытывать отвращение, утверждать, отрицать, сомневаться — это различные модусы воле-
158
ния»[153].А.И. Герцен так пишет о Декарте: «Когда он поднялся в страшную изреженную среду, в которую не впустил ничего вперед идущего, когда в этом мраке, в котором все исчезло, кроме его самого, он сосредоточился в глубине духа своего, сошел внутрь своего мышления, поверил свое сознание, — у него вырвалось из груди знаменитое подтверждение своего бытия: Cogito, ergo sum (я мыслю, следовательно, я существую)»[154].То, что сомнение является состоянием души (сознания), обосновывается длительностью состояния нерешительности в суждениях, в котором себя удерживает разум: «.чтобы не быть нерешительным в действиях, пока разум обязывал меня к нерешительности в суждениях, и чтобы иметь возможность прожить это время как можно более счастливо, я составил себе наперед некоторые правила морали»[155]. Заблуждающаяся воля останавливается сомнением разума в суждениях, не подкрепленных достоверным знанием.
Таким образом, открытое сознание, когито, предстает как участок, спасенный от нерешительности, в котором свое бытие обнаруживает как установка сознания (разум), так и цель: «Мое намерение никогда не простиралось дальше того, чтобы преобразовывать свои собственные мысли и строить на участке, целиком мне принадлежащем»[156]. Открытое сознание, Я, есть основа решительности, завоеванная территория сознательности, освобожденная от заблуждений и ошибок: «Итак, отбросив все то, относительно чего мы можем сомневаться, и, более того, воображая все эти вещи ложными, мы легкостью предполагаем, что никакого Бога нет и нет ни неба, ни каких-либо тел.однако не может быть, чтобы в силу всего этого мы, думающие таким образом, были ничем: ведь полагать, что мыслящая вещь в то самое время, как она мыслит, не существует, будет явным противоречием.
А посему положение Я мыслю, следовательно, я существую — первичное и достовернейшее из всех, какие могут представиться кому-либо в ходе философствования»[157]. Переход от сомнения (в котором уже все существующее ставится под вопрос) к решительности самоутверждения и есть знаменитое открытие Декарта.Закрепляя за сознанием статус вещи мыслящей, основывая дуализм вещи мыслящей и вещи протяженной, Декарт подводит черту под своим открытием. Открытое сознание можно сравнить с островком посреди океана (заблуждений, ошибок, нерешительностей): «Декарту было одно великое призвание — начать науку и дать ей начало; он только для постановления начала и мог на минуту удержать напор схоластики и дуализма»[158]. Здесь разум обнаруживает свою решительность в суждениях, совершенствование свободы выбора, представляющей собой
возможность и способность воздержания от веры в то, что не представляется достоверным: «.наша воля стремится к какой-нибудь цели или избегает ее в зависимости от того, представляет ли ее наш разум хорошей или дурной. А потому достаточно правильно судить, чтобы правильно поступать, и достаточно самого правильного рассуждения, чтобы и поступать наилучшим образом, т.е. чтобы приобретать все добродетели и вместе с ними все доступные блага» [159]. Таким образом, воля волит правильно, если она согласована с суждением разума.
Известный исследователь христианства Этьен Жильсон, сравнивая трактовки воли у Фомы Аквинского и Декарта, следует логике сближения философских позиций: «Если для св. Фомы действие разума на волю совершенно достоверно, то для Декарта, можно сказать, это не менее достоверно.Если воля естественно тяготеет к благу, отсюда необходимо следует, что уже по самой своей природе она тесно связана с разумом. Действительно, Декарт утверждает, что наша воля не может определяться чем-то, что наш разум и не познает никаким образом. Следовательно, воля необходимо подчиняется разуму; каким бы неясным и смутным ни было наше познание вещей, оно тем не менее необходимо, чтобы наша воля определилась к вынесению какого-то суждения»[160].
Высказывание Жильсона верно и справедливо, и эта справедливость имеет место в философии самого Декарта, который говорит о достоверном знании и суждении разума, который определяет волю, освобождаясь от заблуждений: «Различие между св. Фомой и Декартом в отношении к заблуждению показывает, насколько различны их требования относительно достоверности знания. Св. Фома никогда не думал, будто люди могут обладать наукой, все части которой были бы абсолютно и окончательно достоверными.Декарт же, напротив, считает, что такая наука возможна, более того, что наука в собственном смысле слова и не может быть другой и что, наконец, если Бог дал ему жизнь, то такую науку создаст он сам.Чтобы такая наука оказалась возможной, мало, чтобы заблуждение перестало быть естественным уделом человека; нужно, чтобы человек по праву был непогрешимым. И, согласно Декарту, человек таков»[161]. Рассмотрение ошибки и заблуждения, к которому склонна воля, также осуществляется Жильсоном в сопоставлении с понятием греха в христианстве, в частности, у того же Фомы Аквинского.Человек, по словам Жильсона о Декарте, непогрешим, если обладает достоверным знанием, если стоит на участке или плацдарме, именуемым когито (я мыслю). Но решена ли тем самым проблема ошибки или заблуждения воли, пока не ясно. Отношение воли к разуму в схоластике глубоко отлично от аналогичного отношения у Декарта: для схоластов воля стоит выше разума; Декартом воля понимается шире разума. Это широта связана с тем, к чему направляется
воля: к тому, что даже еще не постигнуто отчетливо и ясно разумом, так что человек осознанно или нет, но оказывается стоящим между знанием и заблуждением, которое он должен преодолеть: «Даже учение Декарта о срединном положении человека между миром бытия и небытия, из которого Декарт пытался объяснить возможность заблуждения, заключало в себе, несмотря на идеалистическую суть, глубокие и плодотворные мысли. Уже философы итальянского Возрождения подчеркивали в этой мысли не отвлеченную метафизику идей, но заложенное в ней представление о способности человека к совершенствованию.
Не менее плодотворные мысли заключались и в учении Декарта о воле и о более широком объеме воли сравнительно с разумом. Смысл этого учения состоял в том, что условием истинного, т.е. свободного от заблуждений, разума должно быть соответствие разума и воли, иными словами — подчинение неразумной, слепой, сбивающей с истинного пути воли ясному, сознающему свои задачи и основания своих действий разуму»[162]. Основания для таких позиций Декарта обнаруживаются уже в философии эпохи Возрождения, постановившей принцип безграничности познания, движение от незнания к знанию.Объем приведенных рассуждений вкупе с тезисами Декарта нуждается в упорядочивании, вопросы — в разрешении. Волю проявляется, но ошибается вследствие незнания, отсутствия ясного видения разумной перспективы. Для Декарта в сомнении, что останавливает заблуждающуюся волю, ставится под вопрос истинность знания и возможность обладанием собственным разумом. Ошибочность выбора воли и сознание этой ошибочности - сомнение, открывает ситуацию поисков решений, которые замкнуты на принципиальном отсутствии решения, то есть достоверного знания. Именно открытие когито, сознания, означает для Декарта самоопределение через мышление, открытие Я, которое мыслит. Решимость здесь раскрывается в следствии существования (Я мыслю, следовательно, я существую). Эту процедуру теперь сознание должно воспроизводить, чтобы обладать достоверным разумным знанием и воздерживаться от всякой неясности. Теперь воля поистине разумна, так как определена сама истина: сознание, Я. Многие исследователи начинают рассуждение о воле у Декарта именно с феномена достоверного разумного знания, приписывая необходимость освобождения от заблуждений и ошибок. Однако Декарт подчеркивает ситуацию незнания, нерешительности в суждениях, которую разум должен преодолеть решительностью в действиях, как бы договорившись с авторитетными мнениями и законами. Но ситуация нерешительности остается: Декарт открытием когито не завоевал всей территории нерешительности, что случается с человеком, отвоевав у нее лишь участок достоверного знания, того, что можно знать с точностью и истинностью.
2.6.
Еще по теме Картезианское решение проблемы воли:
- Глава 4. Проблема эстетизации воли в современной философии
- Решение вопроса в философии
- Проблема интерпретации учения ранних пифагорейцев
- Терминологические и методологические проблемы
- Проблемы изучения трактата
- Филолай: проблемы интерпретации
- Комментарии к Платону и работы по специальным платоническим проблемам.
- Работы по философии систематического характера[108] и работы, посвящённые отдельным философским проблемам.
- Катарсический эффект воли
- Две воли Христа
- Научные исследования в перспективе вопроса о сущности воли
- Поэзия воли Платонова
- 4.3. Теория воли
- Эстетизация (трактовки) воли
- Поиск определения воли
- Эстетизм фаустовской воли
- 2.8 Эстетизация воли Ницше
- Понимание воли в русской народной культуре
- Раскрытие феномена воли