Потомство единого: к феномену повторения единиц

В свете предложенной нами интерпретации мы можем перейти к описанию того, что рождает единое-огонь, гармонически слаженное из противоположных начал в центре космоса. Прочтем еще раз отрывки из фрагмента 6:

[...] Но так как начала (αρχαί) не были подобны и единородны, то они не могли бы упорядочиться в космос (κοσμηθηναι), если бы [к ним] не прибавилась гармония, каким бы образом она ни возникла.

Если единое повторяется, и речь здесь идет о «ordered pluralities of things» (термин Хафмена), является ли тогда наблюдение из фрагмента 6 лишь «вдохновением» для провозглашения связи космологии и гносеологии? Кажется, что не только безграничные и ограничивающие неким образом связаны с числами, но и сама гармония, рождающая единое, имеет числовую

природу: будто через рождение космоса, описанного как дыхание живого существа, «предсуществовавшие» праначала поочередно показывают свое лицо.^[179]Именно это, по нашему мнению, говорит Филолай в фрагменте 5: у каждого из видов числа множество форм, которые проявляются (σημαίνει) сами по себе (или, ссылаясь на более точную формулировку в переводе Хафмена, «individual things give signs of numbers»).^[180]

Можно ли связать это «1» из октавы-гармонии с το εν? Этот вопрос обычно задают в контексте вопроса о том, «можно ли считать το εν арифметическим, т.

Как мы уже видели, Хафмен предположил, что упомянутые музыкальные интервалы, выраженные посредством числовых отношений 2:1, 3:2 и 4:3, на самом деле являются примерами третьего вида чисел (четно-нечетных), потому что все они без исключения являются очевидными комбинациями четных и нечетных.^[182](Здесь стоит напомнить и о том решении, которое давно предложил Корнфорд: трактовать единицу не как произошедшую от пары четное-нечтное, а как состоящую из нее; в ней четное и нечетное недифференцированы, но она рождает их в конкретном виде. Единица не является и четной и нечетной, но наоборот, не является ни четной ни нечетной.^[183]) Однако предложение Хафмена, скорее всего, сделано в связи с

его безусловным отказом признать единицу четно-нечетной.

Фрагмент 5 говорит о существовании четно-нечетного вида чисел; Аристотель свидетельствует, что это четно-нечетное число на самом деле есть «1»^[184], в то время как фрагмент 6 трактует «1» как делитель, то есть как исключительно ограничивающий фактор, исключительно как нечетное. Шибли в рамках своей интерпретации считал^[185], что на практике (напр. при толковании октавы) пифагорейцы брали единицу (unit) в качестве нечетной и ограничивающей, и что это относится и к космогонии Филолая.

По нашему мнению, и Шибли, и Хафмен, и Барнс отчасти правы. Шибли справедливо подчеркивает, что фрагмент 6 свидетельствует об активном вступлении единицы в отношения с другими числами, и что эти отношения напоминают отношения праначал. Хафмен заостряет внимание нароли отношения чисел, а Барнс справедливо отмечает активную, создательскую сторону гармонии.

В дополнение ко всему вышесказанному, решающим фактором, по нашему мнению, станет то, что ранние пифагорейцы, очевидно, не проводили различия между единицей («unit») и единым.^[186]Как свидетельствовал Феон,

Архит и Филолай, не проводя никакого различия, одно называют «единицей» (монадой) и единицу — «одним» (τό εν καί μονάδα καλουσι καί τήν μονάδα εν).^[187]

Утверждения Аристотеля и Феона, по нашему мнению, поверхностны.

Можем ли мы тогда в поисках смысла отбросить все эти анахронизмы? Думаем, что да. Если у Филолая нет отличия между единицей как мерой и как «символом» единичности некого единичного предмета, тогда Аристотель прав: таких единиц может быть много.¹*⁹Она не обладает никакой абстракцией, она не похожа на единицу Хафмена, которая, будучи единственным членом класса четно-нечетных чисел, обозначает собой все гармонизированные единства.

Итак, мы приближаемся к важному выводу: раннепифагорейское τό εν не могло быть абстракцией (формализацией) наподобие единицы, ровно как и наподобие абстрактного единства.^[188][189]В духе Хафмена, который для

обозначения термина κόσμος предложил перевод «мир-порядок», можно было бы рассмотреть возможность перевода το εν как «единое-единица». Следуя правилам, обговоренным в разделе 1.4, мы предлагаем ввести неологизм прото-единица. Таким образом, мы избежим неловкости когда, с одной стороны, разные переводы Филолая и Аристотеля и, с другой стороны, интерпретация о неправоте его толкования ранних пифагорейцев станут взаимными доказательствами друг для друга. Даже писать «единица», подразумевая «unit» — это анахронизм. В чем именно состоит анахронность, станет понятно в 2.3.5; содержание этой прото-единицы мы сможем понять только после углубленного рассмотрения вопроса о возможном понимании числа в V в. Это мы сделаем в подразделах 2.3.3-2.3.5.

Таким образом, нам открывается замечательный интеллектуальный феномен, чуждый другим досократическим системам: космогенезис происходит вместе с постоянным повторением того, что в нем было первым. Этот мыслительный феномен позволяет причислить ранних пифагорейцев к генологическому дискурсу^[190], — следовательно, проявления

прото-единицы мы будем называть генофанией.

То, что рождается, может быть выражено числом. Рассмотрим далее, можно ли найти свидетельства о таком феномене независимо от Филолая.

2.2.