1.1. Жизнеописание Прокла у античных авторов.

Необходимость краткого обзора жизни и сочинений Прокла Диадоха вытекает, на наш взгляд, из того обстоятельства, что, во-первых, в отечественной литературе полного обзора сочинений и соответствующего точно установленным сообщениям античных авторов описания его жизни не имеется.

Начнём с обозрения самых значительных работ нашей отечественной историко­философской науки, относящихся к Проклу. Прежде всего, биография Прокла, обзор и анализ его сочинений были изложены А. Ф. Лосевым в «Истории античной эстетики»^. Биография Прокла излагается Лосевым очень кратко, что вполне отвечало задачам его собственного историко-эстетического труда. Поэтому он и не обращает внимания, на многие вещи, важные для воссоздания полной картины философского развития Прокла, так и допускает небольшие, а порой, впрочем, и серьёзные неточности. Так, говоря об учителях Прокла в Александрии, Лосев ничего не сообщает о Героне, преподававшем Проклу общий курс наук (μαθήματα). Совершенно непонятно утверждение: «Ими (Плутархом Афинским и Сирианом. Д.Б.) он был радушно принят, потому что об его успешных философских занятиях им

было известно ещё раньше». Прокл был принят радушно этими философами, во- первых, за своё религиозное рвение, выразившееся в поклонении луне при посторонних, что было в те годы уже не безопасно, а во-вторых, за свои философские дарования, которые опытным преподавателям были видны сразу^[6][7][8][9].

(Орфикам и Халдеям), но вскоре умер, то у нас и получается, примерно, эта дата, то есть 437 г. Однако, хотя и по поводу неё могут быть высказаны сомнения, но датировка 450 г., предложенная Дрезеке и воспроизведённая Лосевым, «полностью произвольна», как заметил ещё К. ∏pexτep, (v6∏ig Willkiirlich)^[10][11].

которыми владеет Сократ. Нельзя сказать, что любовь — завершение «веры и истинности». Она — их начало в соответствии с общими онтологическими предпосылками. На интеллектуальной стадии нет докосмических богов в точном смысле слова. А интеллигибельная стадия — основа любви только при известных оговорках. Любовь не лежит, как пишет Лосев, в основе учения о богах, которое имеет свои основы.

Некоторую информацию о жизни и сочинениях Прокла можно найти в статье Ю. А. Шичалина «Историческая преамбула», являющейся введением к его переводу введения к комментарию Прокла на первую книгу «Начал» Эвклида^⁴. Эта статья отличается большей исторической и филологической корректностью, чем работа Лосева. Здесь, тем не менее, мы также находим некоторые неточности. Так, Герон, согласно Марину, учил Прокла наукам вообще (μαθήμασί), а не только математике^, поскольку в «Прокле, или о счастье» говорится, что Герон был «мужем богобоязненным и стяжавшим совершенство относительно путей воспитания» , и не уточняется, что область его научной работы была ограничена только математикой. Логика фразы «Марин замечает, что аристотелевские книги по логике Прокл выучил ^{[14][15][16][17]}

без труда, а Герои принял его к своему очагу» соответствует известной поговорке про огород, бузину, Киев и дядьку, тогда как Марин, ученик Прокла, выдающегося писателя своего времени, излагает факты обдуманно и в совершенно естественной последовательности: «Настолько эти мужи (Олимпиодор старший и Герон) были восхищены нравом подростка (Прокла.— ДБ.), что Олимпиодор, имея дочь, воспитанную также философски, захотел выдать её за Прокла, а Герон не побоялся передать ему всю науку своего благочестия, и сделал его своим постоянным сотрапезником (δμ0^OTL0V*)¼>.

теологических pa6oτ^θ. Достаточно вспомнить характеристику виднейших неоплатоников в «Платоновской теологии»^, чтобы понять, что оригинальность Прокла имела свои основания отнюдь не в незнании им традиции предшествующих мыслителей. «Ученические штудии» как внимательное и благоговейное чтение трудов предшествующих неоплатоников, в особенности своих предшественников по Афинской школе, Плутарха и Сириана, продолжалось Проклом, судя по его сочинениям, до конца его жизни. Кроме того, следовало бы, наоборот, предположить, что этот комментарий был, в действительности, первым «самостоятельным» трудом Прокла, который писал его уже в качестве главы или, даже если принять сообщение о схолархате Домнина за подлинное, интеллектуального вождя Афинской школы. Тогда как, например, комментарий к «Тимею», который Прокл закончил сразу после смерти Сириана, а начал писать, видимо, ещё при жизни последнего, тесно связан, как показали Саффрэ и Вестеринк^, с курсом Сириана и с обсуждениями на его семинарах.

¹⁶Marin., IX.

Анализ некоторых сочинений Прокла дан В. Ф. Асмусом, который не рассматривал его биографию. Глава о Прокле в его истории античной философии^ кратко характеризует место Прокла и афинского неоплатонизма в развитии философии и науки. Однако в изложении В. Ф. Асмуса, на наш взгляд, присутствуют некоторые ошибки. Так, «Первоосновы теологии», которые Асмус называет, характеризуя это сочинение по его содержанию, «Богословским элементарным учением», не «излагают в сжатом виде всю (курсив мой.—Д-Б.)

²⁰ Об отношении Прокла к Сириану хорошо высказался Леендерт Вестеринк: «...to whom (to Syrianus) Proclus owes (acknowledges) so heavy a debt of gratitude that it is not easy to see what will be Ieit when all is paid. The Greek commentaries on Plato’s Phaedo, ed. L. G. Westerink, vol. 1 (Olympiodorus). Amsterdam: NorthHolland, 1976, p.17.

²¹ Iheol. Plat. I 6, 16-7,8.

²² Introd., p.XVI.

²³ В.Ф.Асмус. Античная философия. M., 1998 (3-є изд.), стр. 394-396.

систему неоплатонизма», поскольку учения о космосе, которое в системе Прокла следует за учением о душе, в этом сочинении нет, так как это действительно «Элементарное (курсив мой.—Д.Б.) Богословское учение», как правильно переводит сам В. Ф. Асмус. Действительно, это сочинение рассматривает и общие онтологические основания для всего имеющего бытие, но прежде всего мы находим там учение о едином, генадах, уме, душе как конкретных выражениях этих общих оснований. Космос как мир становления и уничтожения не может быть предметом теологии. Также «Платоновская теология» излагает не только учение о Едином и трех видах богов, но и учение о генадах, которым посвящена почти целиком третья книга сочинения, а также учение о домировых и, частично, внутримировых богах. Прокл не различает, вопреки мнению В. Ф. Асмуса, «от безусловно непознаваемого единого другое единое», как Ямвлих. Смысл существования генад заключается не в их якобы большей познаваемости (они непознаваемы), а в том, что они необходимы в силу определённых онтологических предпосылок системы, о которых в диссертационном исследовании речь идёт в третьей главе. Порядок ступеней ума у Прокла другой, чем в книге Асмуса. У Прокла за умом как умопостигаемым и сущим следует ум умопостигаемый-умопостигающий, ум как жизнь, а за ним — ум умопостигающий, ум как ум. Тогда как у В. Ф. Асмуса порядок следования неправилен, поскольку неверны и общие его обоснования, исходящие, прежде всего, из гегелевского учения о тезисе, антитезисе и синтезе, применение которого к триаде Прокла сам автор считает неправильным Развитие у Прокла трудно всё же определить как «регрессивное» (хотя и у этого определения есть некоторые основания), поскольку для Прокла «регрессивность» исхождения, о которой здесь у

Асмуса идёт речь, снимается в совершенстве «круговой энергии».

Наконец, в другом учебнике по истории древней философии, написанном А. Н.

Чанышевым^, также имеется несколько страниц, посвящённых жизни и сочинениям

Прокла. Этот раздел трактует Прокла более подробно, чем глава, посвящённая ему,

²⁴ А.Ф.Чанышев. Философия древнего мира. M., 1999, стр.693-695.

у В. Ф. Асмуса. Однако и у А. Н. Малышева изложение философской деятельности Прокла, лишённое всякой симпатии к философу, пестрит неточностями. Отметим некоторые из них. Характеристика Прокла как «добросовестного, трудолюбивого и педантичного учёного» слишком односторонняя, поскольку самым главным для Прокла и всей его школы было философское созерцание и мистическое воссоединение C Единым, истоком всякого бытия и небытия. Кроме того, понимание учёного в наше время и в поздней античности настолько различно, что применять это название без оговорок к Проклу, философу и диалектику, которого сам Гегель ставил выше Плотина, — значит вводить читателя в заблуждение. Не очень ясно, зачем упоминать в общем курсе древней философии о сочинении Прокла «О мифических символах», о котором мы не можем составить никакого конкретного представления. «Начала теологии» можно назвать «главным философским сочинением» Прокла только cum grano sails, подразумевая, что это, быть может, «главное философское сочинение Прокла» «для нас», но уж никак не в-себе, то есть в контексте всего творчества Прокла. Кроме того, каким бы скучным не казался А. Н. Чанышеву этот «опус», изучавшийся и комментировавшийся Альбертом Великим, Фомой Аквинским и Роджером Бэконом в виде Liber de causis, хорошо известный в этой же редакции Николая Кузанскому, Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола^ и приведший в восхищении того же Гегеля, он состоит не из 112 ( опечатка?), а из 211 параграфов. Гегелевская и Прокловская триады, против отождествления которых правомерно высказывался В. Ф. Асмус, у А. Н. Чанышева отождествляются. При этом, например, если рассуждать логически единое как тезис оказывается пустым и самым бедным определениями, «ничтожным», как выражался Гегель, тогда как, скажем, душа как синтез богаче его в два раза. Синтез для Прокла значит совсем другое, чем у Гегеля. Если у последнего синтез всё новых и новых определений, осуществляющийся как в сфере чистой логике, так и в природе с историей, ведёт к положительному, к абсолютному знанию Бога о самом себе, выражающемся в

²⁵ См. P. О.Ktisteller, Proclus as a reader of Plato and Plotinus, and his influence in the Middle Ages

философском познании, в системе самого Гегеля как венце всего исторического и историко-философского процесса, то для Прокла, как это станет ясным из третьей главы диссертационной работы, синтез — это ухудшение, присоединение всё большего множества, схождение высших принципов в материю. Кроме того, никакого противоречия в генадах не «бушует», принципы предела и беспредельного, единством которого выступает «Провидение», существуют до генад. Ответа же на вопрос (даже подхода к ответу), почему Прокл ввёл генады, в отличии от В. Ф. Асмуса, кратко, но точно затронувшего суть проблемы, у А.Н. Чанышева мы не находим. Как и у В. Ф. Асмуса, ум умопостигаемый-умопостигающий предназначен для воплощения гегелевского синтеза. Деление душ на «души богов, демонов, небесных тел (астральные души), души полубогов (героев), души людей и души животных» искажает подлинную картину учения Прокла о душе, поскольку, например, души небесных тел и есть души богов, а души героев входят в демонический класс. Природа у Прокла — не чувственно телесный мир, а принцип движения этого мира, чувственно-телесный мир — это тело или, точнее, мир становления. В учении о материи не упоминается важнейший пункт учения Прокла, что она творится самим единым без посредников, и поэтому, конечно, не может быть злом. Наконец, об экстазе, насколько мне известно, Прокл никогда не говорит, и уж во всяком случае его учение о «цветке всей сущности» и «высшем существовании», о «едином в нас», открывающем для нас единое-в-себе после долгого и трудного пути (πλάνη) и искуса в науках, не имеет ничего общего с «нисходящим на человека сверхъестественным озарением».

Из приведённого анализа, на наш взгляд, ясно, что необходимость подробного обзора жизни и сочинений Прокла для отечественной науки давно назрела. Этот обзор должен осветить самые главные вехи философской деятельности Прокла на основе подлинных источников и лучших работ западных исследователей, кроме того, в нём должны быть кратко охарактеризованы все вообще работы Прокла Диадоха, как and in the Renaissance в Proclus Iecteur et interprbte des anciens. Paris, 1987, p. 196.

дошедшие до нас, так и утраченные (на основании указаний на них у самого Прокла или других авторов). Из обзора сочинений также будут ясны важнейшие пункты философского учения Прокла, осветить которое в целом в рамках данной диссертационной работы не представляется возможным.

Жизнь Прокла. Источники. Прежде всего, о жизни Прокла^⁶ сообщает его ученик, схоларх Афинской академии, Марин^? в своём похвальном слове, написанном в первую годовщину смерти Прокла^⁸, «Прокл, или о счастье» (Πρόκλος ή тгєрі ευδαιμονίας). Некоторые сведения приводятся в работе Дамаския «Жизнь Исидора» (Βίος· ’Ισιδώρου), посвящённой жизни второго после Прокла схоларха, которая дошла до нас в извлечениях, сделанных патриархом Фотием (820-891) и составителями словаря Свиды^. Прочие упоминания о жизни Прокла основаны на речи Марина. В самих же работах Прокла нельзя найти почти никаких сведений о его жизни.

Марин представил жизнь Прокла как путь к достижению высочайшего счастья, увенчавшийся успехом^{[21][22][23][24][25]}. По Марину, Прокл родился в г. Византии. Год его рождения с точностью не известен: Марин говорит, что умер Прокл в возрасте 75 лет, а именно в 124 год « от царствования Юлиана, когда архонтом в Афинах был Никагор-младший, 17 Мунихия по афинскому календарю, или 17 апреля по римскому» (άπδ της ^, I ουλιαυοϋ βασιλείας, άρχοντος ’ Αθήνησι Νικαγόρου του

veωτepoυ, μηv∂ς^,κατά μέν ’Αθηναίους- MouvlχLωvoς^,ιζ', κατά δέ ^,Ρωμαίους· ’Απριλίου ΐζ')³* . Таким образом, принимая в расчёт, что неизвестно, о начале или о конце правления Юлиана идёт речь, мы имеем два варианта для даты рождения Прокла: либо 409/410, либо 412/413 гг. За 410г. говорит то обстоятельство, что солнечное затмение, приходящееся по Марину на год смерти Прокла, произошло в 484г. Однако этому противоречит гороскоп Прокла, приведённый Марином³^ который даёт нам в качестве даты рождения Прокла 18 (8?) февраля 412г. Это расхождение дат со времён Фрейденталя^{[26][27][28][29]} стало предметом частых научных споров^[30][31]. Сейчас принято считать, что дата рождения Прокла — 8 февраля 412 года, дата смерти — 17 апреля 485 г.³³, прожитых лет по солнечному календарю — 73, по лунному — 75^[32][33][34]. Таким образом, вся жизнь Прокла пришлась на V век и на правление императоров Феодосия II (408-450), Маркиана (450-457), Льва I (457­474) и Зинона (474-491). Родителями Прокла были весьма добродетельные³? ликийцы Патрикий и Маркелла Отец его был, по Марину³®, знаменитым юристом в Константинополе: «он (Патрикий Д.Б.) стал весьма знаменит, достодолжным образом занимаясь ремеслом адвоката в царском городе» (∈K∈LV0ς∙ σφόδρα όνομαστός· ⅛γeγ6veι, τήν δικανικήν έν τη βασιλίδι π6λ∈τ δe6vτως^, μ∈τaχ∈ιpισdμevoς∙).

как считают

После рождения Прокла они возвращаются снова в ликийский Ксанф³⁹ (возможно, и Вестеринк⁴®, в связи с повышением Патрикия по службе).

Поэтому Марин делает его покровителями

которая покровительствовала

Византию, и Аполлона Ликийского, патрона Ксанфа.. Сам Прокл в V гимне говорит о своём ливийском происхождении: «я и сам от крови ликийцев» (ΛυκίωΡ γάρ άφ’ αίματός ∈lμt κal auτ6ς)⁴∖Родители Прокла были хорошего происхождения и богаты. Первоначальное образование, у грамматиста, Прокл получил ещё в Ксанфе, а продолжил он учёбу в Александрии под руководством ритора Аеоната, возможно, исаврийца, и египтянина Ориона, принадлежавшего к по своему происхождению к жрецам, с которым он занимался грамматикой. Здесь Проклом были написаны первые сочинения по риторике, которые, как говорит Марин, были в ходу и после

отъезда 1ірокла

Юноша настолько овладел искусством ритора, что был

скорее учителем, чем учеником^4,3. Кроме того, он изучал латынь, готовясь к поприщу юриста, и достиг в её изучении значительных успехов за очень короткое время. Во время краткого визита в Константинополь вместе с Аеонатом богиня Афина, по

ины⁴⁴. Сэффри

•инк⁴³ связывают это решение

и

изменением законодательства при

Феодосии в 425 г. Суть этих изменений заключалась в учреждении в Константинополе одной кафедры философии и двух — римского права. На кафедре философии, скорее всего, преподавали выпускники Афинской Академии, они-то, по мнению этих учёных, и побудили Прокла заняться философией. Внутренними основаниями, наверное, были склонность юноши ко всему таинственному, мистический настрой ума и любовь к умозрению. Он возвращается в Александрию, прерывает свои занятия риторикой и обращается к философии. Под руководством Олимпиодора

³⁹Труйяр (см. цит. соч., р. 2343) называет его centre Universitare important, не приводя оснований для такой оценки.

⁴⁰Ihtrod., р. XI. ⁴* Ifymni. V, 13.

⁴⁴Marin., IX.

он изучает Аристотеля, занимается науками под началом у Герона^{[45][46][47][48]}. И занятия Аристотелем, и математика, которая, возможно, входила в число этих наук тогда рассматривались в качестве подготовки к чтению Платона. Проклу ещё не исполнилось и двадцати лет, когда он уезжает в Афины, и минуя школы риторов,

приходит в платоновскую Академию*⁷ к Сириану , который представил Прокла тогдашнему схоларху академии Плутарху Афинскому^[49]. Марин указывает возраст

Прокла : 008ё δλθV ∈lκ∞τδv ih^OS άγων, т.е. ему было 19 лет, значит событие это имело место в 430/431 гт. Плутарх уже был очень стар и, видимо, никаких публичных лекций не читал. Однако он решил всё же прочитать с Проклом «О душе» Аристотеля и «Федон» Платона, чтобы привить тому любовь к ясности и точности в философии, каковые качества отличали Плутарха, ценившего и хорошо знавшего комментарии на Аристотеля Александра Афродисииского^, от Сириана, который Аристотелю предпочитал Ямвлиха. Плутарх просил его привести в литературную форму обсуждавшееся на занятиях, чтобы был и комментарии Прокла на «Федон». По всей вероятности, принимая во внимание почтение и даже благоговение, с которым Прокл всегда относился к Плутарху, любившему его и называвшего Прокла ТЄКУОУ (дитя), этот комментарий и был написан Проклом в те

годы⁵\ и после смерти Плутарха подвергся переработке на основании курса Сириана. Плутарх Афинский умирает в 432 году. Его преемником в руководстве Академией и диадохом Платона становится Сириан. Плутарх завещал Сириану воспитать Прокла вместе с его сыном Архиадом, поэтому Сириан берёт Прокла к себе в дом и делает его σύνοικο?. Жили они в большом доме, который им оставил Плутарх, в соседстве со святилищем Асклепия и храмом Диониса, откуда был виден афинский Акрополь.

Они жили как семья: Прокл называл Сириана отцом, а Плутарха — «праотцом»

(προπάτωρ)^{51 52 53 54 55 56}.

Кроме того, жили они достаточно богато, т.к.

годовой доход

Академии превышал тысячу νομίσματα^. Академию особенно не тревожили ни город, ни имперское правительство, поэтому жизнь её протекала без особых эксцессов^. Прокл никогда не был женат, хотя выгодных партий у него было достаточно. Сириан пытался женить его на Эдесии, но философ, увидев угрожающий сон, отказался от брака^. Став схолархом, Сириан продолжает обычный курс чтения и объяснения авторов: Аристотеля, Платона и богословов, то есть орфиков и авторов «Халдейских Оракулов», теургов. Почти за два года (έν (-T∈σi γοϋν ούδύ δύο δλol?) прочитывается весь Аристотель (μικρά μυστήρια), после чего Сириан вводит Прокла в чтение Платона (∈^l? τήν Πλάτωνο? μυσταγωγίαν). После пристального изучения Платона, в особенности второй гипотезы «Парменида» (In Parm. VI, col. 1061.23 sqq. и Theol. Plat. I 11) Сириан ведет занятия или по орфическим гимнам, или по «Халдейским оракулам», которые были последним этапом философского образования, посвящённым теоретическому богословию. Однако примерно в 437 году Сириан умирает^. После смерти Сириана и краткого схолархата Домнина из

Лариссы, если он имел место^, Прокл становится руководителем школы вплоть до своей смерти, почему и называется также Диадохом (Διάδοχο?), т.е. преемником Платона^®.

И уже в 437 году, т.е. в 27 лет (δγδoov καl είκοστόν ёто? άγων) Прокл написал множество сочинении, среди которых были его комментарии (υπομνήματα) к «Тимею». Одновременно с глубиной спекулятивной мысли, унаследованной Проклом, в значительной мере, от Сириана в этом комментарии также видна глубокая забота о филологически выверенной интерпретации отдельных мест, обязанная сильному влиянию Плутарха Афинского. Ещё до принятия руководства школой Прокл был выдающимся философом и учёным. По свидетельству Аммония он довёл толкование древних авторов «до предела человеческой природы» (εl? άκροV τη? άνθρωπίνη? φύσεω?)⁵⁹. По Марину Прокл обладал великолепными способностями: « имея хорошие природные задатки, крепкое тело, подчинённое благоразумию, он был так хорош собой, что ни один из живописцев не мог добиться подобия. Кроме ТОГО, ОН был памятлив, великолепен и прелестен» (ευαισθησία, άρετή σώματο?, ή κατά τήν σωφροσύνην τεταγμένη* ούτω δέ ήν καλό? ίδεΐν, ώ?τε μηδένα γραφέων έφικέσθαι τή? δμοιότητο?; μνήμων, μεγαλοπρεπή?, εύχαρι?)⁶⁰. Изредка он принимал участие в политической жизни города, а, вероятно, за ревность к отеческим богам и язычеству был однажды даже принуждён на год уехать из Афин в Лидик/^. ^[50][51]

Каждый месяц он приносил жертвы Кибеле и соблюдал религиозные предписания египтян⁶^. Вообще он старался отмечать праздники всех народов в соответствующих формах ритуала, потому что философ должен быть «вообще...иерофантом всего мира» (кои/η ...του δλου κόσμου Ιεροφάντη?)^[52][53].

Отто Шиссель фон Флешенберг^[54]^ ∏o XXII главе Марина восстановил распорядок дня Прокла; молитва к Солнцу на восходе, утром чтение и комментирование авторов на «семинарах» Академии и работа над собственными письменными трудами, в полдень — молитва к Солнцу, затем — беседы с другими философами, вечером лекции для учеников, на которых, по мнению Саффрэ^[55], обсуждались отдельные работы Прокла, такие, как «О сущности зла», «О провидении, судьбе и свободе воле», «Десять сомнении о провидении», «О трёх монадах в «Филебе»», на закате — молитва к Солнцу, ночью —сочинение гимнов. Каждый день у него было пять или больше лекций, которые он тут же записывал^[56], писал работы по отдельным проблемам, производя, таким образом, около 700 строк ежедневно. Саффрэ и Вестеринк называют его «остервенелым преподавателем» (ιm professeur achame). В XXVI-XXVIII главах Марин говорит о глубоком знании Проклом богословия Халдеев, то есть теургов Юлиана-отца и Юлиана-сына, и Орфиков. Начало ему положил Сириан, предложивший Проклу и Домнину на выбор курс лекций либо по орфическим гимнам, либо по халдейским оракулам. Домнин предпочитал Орфиков, Прокл — оракулы, и лекции не состоялись. Уже после смерти Сириана Прокл изучил его комментарий к Орфею, работы Порфирия и Ямвлиха. Он собрал работы ранних философов и присоединил к ним свои критические замечания. Изречения оракулов и важнейшие комментарии^[57] к ним он свёл за пять лет в одну

книгу. В 442 г. Прокл завершает свой комментарий на «Халдейские оракулы»⁶®. Марин сам читал вместе с Проклом «Орфические гимны» и по его свидетельству толкования Прокла не просто повторяли мысли Сириана и Ямвлиха, но были «более родственны теологии» (πpoςφυ∈στcpα Tfj θcoλoγia)^{[58][59][60][61][62][63][64][65][66]}. Марин просил Прокла написать комментарии на гимны, однако Проклу запретил это сделать явившийся во сне Сириан. Марин пошёл на хитрость, попросив, «чтобы он написал свои мысли на книгах учителя (Сириана Д.Б.)» (ιτapaγpdφcιv αυτόν τά άρέσκοντα тої? του διδασκάλου (scil. Συριανού) βLβλioις), дабы в итоге получить «схолии и комментарии на Орфея» (σχόλια καί υπομνήματα cis ’ Opφ0a)⁷θ. Однако Прокл не прокомментировал все гимны. Определённую роль в знакомстве Прокла с практикой Халдеев сыграла, по Маринуй, дочь Плутарха Асклепигенея, которая через своего отца была посвящена в «таинства» (Spyia) «великого Нестория», вероятно, деда Плутарха Афинского. Прокл умер от тяжёлой подагры^[67]_и был похоронен в Ликабетте рядом с Сирианом⁷^. Прокл сам написал себе эпитафию:

Πρόκλος έγώ γcv6μηv Auklosγένος, δν Συριανός

ένθάδ’ άμοιβόν έης θρέψε διδaσκaλCης∙

ξυνός άμφοτέρων δδε σώματα δέξατο τύμβος· alθe δέ καί φυχάς χώρος έείς λελάχοι.

1.2.